– Вы описываете очевидную ситуацию, Андреас. Но я пока не понимаю…
– Терпение, Михаэль, терпение… – ван Ройберн покачал головой. – Исходя из вышеперечисленного, для обеих сторон будет выгодно мировое соглашение. Переговоры в Дурбане заранее были обречены на провал, потому что Британия на них оказалась в положении проигравшей стороны, с чем бы никогда не согласилась. А вот сейчас все наоборот, она как раз вернула потерянные части Наталя. Прогнозирую, что требования с ее стороны вполне устроят нас. Всего лишь придется вернуть Кимберли, частично отменить национализацию золотодобывающих концессий, формально либерализировать положение английский переселенцев и…
– И предоставить им мою голову, – закончил я за него. – Это в том случае, если они будут уверены, что Майкл Игл жив.
– Вот именно, – обрадованно сообщил ван Ройберн. – И знаете, ваш формальный статус военного преступника позволит нашему правительству сделать это, причем даже не потеряв лицо. Говорю сразу, далеко не факт, что так случится на самом деле, это только мой прогноз возможного развития ситуации, но стоит ли вам испытывать свою судьбу?
После некоторой паузы я пообещал ему подумать над предложением. И подумаю. Да, подобное маловероятно, но вот что-то рисковать не хочется. Тем более что мне самому все чаще приходят в голову мысли о спокойной жизни без всяких пострелушек и авантюр.
Мы еще немного пообщались с ван Ройберном, после чего он откланялся.
Несмотря на то, что я никуда не выезжал, попасть в спальню мне удалось не скоро. Грохнула дверь, и в кабинет как метеор ворвался наконец заявившийся домой Вениамин Львович Мезенцев. Он же скубент и просто Веник. По своему обычаю весь растрепанный, но хотя бы не грязный, и прилично одетый.
– Что, что, с Лизонькой! – заорал он, схватив меня за лацканы пиджака. – Я знаю, знаю, что она попала в руки этих варваров. Не скрывайте от меня ничего, даже самого страшного!
М-дя… И ничуть не изменился, неврастеник чертов.
Я молча толкнул Веника в кресло, набулькал полный стакан шотландского виски и сунул ему в руки. А потом невольно скривился, увидев, как он вылакал семидесятиградусное пойло словно газировку. Зараза… надо было скубенту какого-нить бурского самогону плеснуть, а то не напасешься драгоценного продукта на такого проглота.
– Угомонись, она уже на пути в Республики.
– Правда? – Веник доверчиво заглянул мне в глаза.
– Чистая правда, но не спрашивай, чего мне это стоило.
– Не буду… – помотал он головой и протянул мне стакан. – Еще налейте. А вы? Вы как остались в живых?
– Каком к верху. Умудрился. Кстати, можешь меня поздравить.
– С чем? – Вениамин обалдело уставился на меня. Ударная доза алкоголя уже начала действовать.
– С законным браком. Женился я. Завтра с ней познакомишься. Знаешь что, идем перекусим что-нибудь, а то я проголодался как волк. Тебе бы тоже не мешало червячка заморить. В процессе и поговорим. Кстати, как ты назвал нашу компанию?
– «Дом изобретений Мезенцева»… – Веник густо покраснел и зачастил: – Менять уже поздно, контракты на поставку в военное ведомство уже заключены и исполняются. Придется переписывать, а это… это…
– Да ладно, ладно. Хрен с ним, с названием. Но завтра все документы – на стол. Что с испытаниями новых ружейных гранат?..
В общем, в спальню я попал далеко за полночь. Быстро разделся и тихонько юркнул в кровать, стараясь не разбудить Пенни.
Но едва лег, как она прижалась ко мне всем телом и сонно зашептала на ухо:
– Когда ты уезжаешь на войну? Завтра?
– Дорогая…
– Хорошо, хорошо, я не буду тебя удерживать, но тогда у нас мало времени. Целуй меня…
И целовал – дурак, что ли, от такого отказываться…
Но ночью так и не мог заснуть: необходимость принять решение чуть не свела с ума. Да, после известия о ребенке я сгоряча пообещал себе все бросить, к тому же не прислушиваться к совету ван Ройберна у меня оснований нет, но…
Но перебороть себя оказалось очень трудным делом. Как-то совершенно незаметно я сроднился с этой страной; черт, да я…
– Я сделал победу над бриттами целью своей жизни, мать ее!.. – зло выкрикнул я. – И что, вот прямо сейчас, когда уже столько сделано, бросить все?
Отражающийся в зеркале осунувшийся мужик с намыленной мордой ничего не ответил; я сплюнул, закончил бриться, умылся и побрел одеваться. Вот же сука…
Отчет Веника немного отвлек меня, но потом все нахлынуло опять. Хотелось надраться и просто забыться, избавив башку от тяжких мыслей.
«И надерусь… – зло пообещал я себе. – Вдрызг! Где мой скотч?!»
– Милый, в чем дело?.. – Пенни положила руку мне на плечо. – Ты сам не свой. Что не так?
– Уговариваю себя бросить все и уехать с тобой в Америку… – неожиданно признался я.
– Ну и как, получается? – очень спокойно поинтересовалась Пенелопа.
– Не очень. Вернее, пока совсем не получается.
– Не мучайся, милый, – Пенни погладила меня по щеке. – Когда я выходила за тебя замуж, прекрасно понимала, что ты не сможешь бросить свое дело. Таким я тебя люблю, и буду любить несмотря ни на что.
– Дорогая, понимаешь… – я вкратце пересказал ей все возможные варианты развития ситуации. – Не все так просто. Даже если выдача не состоится, меня будут стараться достать всегда, везде и любыми способами.
– Каким ты видишь выход из этого положения?
– Только отъезд, – через силу выдавил я из себя. – Но… но мне хотелось бы хлопнуть дверью перед этим.
– Так в чем проблема? – удивилась Пенни. – Давай их обманем. Ты что-то говорил об инсценировке? Я останусь здесь, вся в трауре, слезах и убитая горем, а ты уедешь из Блумфонтейна стучать дверью. Насколько хватит маскировки, на столько и хватит. А потом мы еще что-нибудь придумаем. И право слово, хватит уже страдать. Ты наводишь на меня меланхолию.
– Ты самая лучшая жена на свете! – Я подхватил Пенелопу на руки и закружил ее по кабинету.
– Тише, тише, сумасшедший! – весело рассмеялась Пенни. – Я пока не самая лучшая. Но стремлюсь стать ей. Ну что, будем думать, как тебя убить?
– Угу, уже думаю.
Но придумать достоверную историю оказалось далеко не просто. При любых раскладах приходилось посвящать в планы достаточно много людей, а это… В общем, поговорку про свинью не я придумал.
К счастью, Пенни оказалась просто гением хитрости, и уже к вечеру все для организации хладной тушки Майкла Игла было готово. С минимальным количеством посвященных и без особых премудростей.
Наконец мы уединились в спальне. Я чувствовал себя выжатым как лимон, да и башка все еще побаливала, поэтому пристроился в кресле и потихоньку прихлебывал скотч.
