– Как?
– А вот так! – Пенни смахнула мыльную пену с бутылки и подлила мне коньяка. – Весь центр и прибрежные районы залило дерьмом, выплеснувшимся из канализации. Вонь стоит такая, что народ массово эвакуируется в пригороды. Признайся, милый, ты так специально устроил?
– Угу… – довольно уверенно соврал я. – Конечно, специально.
– Мой герой! Ой! Совсем забыла… – Пенни внезапно всполошилась, выскочила из ванны и, призывно сверкая влажными ягодицами, унеслась из туалетной комнаты.
– Куда ты… – я не успел ее поймать, и вместо этого, подумав, оторвал ногу у громадной запеченной курицы.
Черт, даже сам не осознаю, насколько счастлив. Хрен с ними, с бриттами, плевал я на войну, самое главное – рядом эта девчонка. И больше ничего мне не надо!
Пенелопа вернулась через пару минут, торжественно неся на вытянутых руках большую и тяжелую коробку, обшитую кожей носорога.
– Вот, – она ловко увернулась, когда я попытался притянуть ее к себе, – мой подарок. И только попробуй сказать, что он тебе не нравится.
– Уже нравится, – я протянул руку к коробке.
– Сначала целуй… – Перед моими глазами оказался маленький розовый сосок. – Ум-м… не останавливайся…
В общем, коробку мы раскрыли гораздо позднее. Когда вдоволь насытились друг другом, Пенни наконец продемонстрировала мне свой подарок – пистолет Борхарда-Люгера М1900, тот самый знаменитый парабеллум, но первого выпуска, еще под патрон 7,65х21 мм.
Пистолет явно делали на заказ: высочайшее качество воронения, идеальная подгонка деталей и практически никакой ювелирной отделки, за исключением скупой серебряной инкрустации и моей монограммы, выложенной мелкими бриллиантами на щечках из эбенового дерева. В комплекте, кроме прибора для чистки, шли пять магазинов и кобура из отличной кожи.
– М-м-м, красота! – наигравшись «Люгером», я чмокнул Пенни в нос. – Я такой искал, но в Африке ничего подобного еще нет.
– Я знала, что тебе понравится! – самодовольно заявила Пенелопа. – Я умею делать подарки. И вообще я очень умная.
– Лучший мой подарочек – это ты… – Я сгреб ее в охапку.
– Подожди, подожди, сумасшедший… – со смехом стала отбиваться девушка. – Пошли уже в постель, а то я скоро растворюсь в воде…
В эту ночь мы много любили друг друга и много говорили, но никак не могли наговориться.
– У тебя есть дом? – лениво поинтересовалась Пенни.
– Есть. В Блумфонтейне.
– Большой?
– Угу.
– А хозяйка в нем есть?
– Нет. Место вакантно. Как раз хотел предложить его тебе.
– Так ты делаешь мне предложение?! – радостно заверещала Пенни и взобралась на меня верхом. – Ну? Живо отвечай мне!
– Угу… – несмотря на легкую оторопь, я находился в полном здравии и уме, и прекрасно осознавал, что говорю.
– Нет, нет и нет! – помахала пальчиком перед моим носом Пенелопа. – Пока не сделаешь предложение по всей форме, о согласии с моей стороны даже не мечтай.
– Та, которая летает в небо! – встав на колени, торжественно продекламировал я. – Кстати… почему местные кафры дали тебе такое прозвище?
– Завтра узнаешь, – отмахнулась Пенни. – Ну же, не тяни, продолжай!
– Ладно… Согласна ли ты стать моей женой? Черт, у меня даже кольца нет…
– Потом купишь. Согласна ли я? – Пенелопа помедлила и радостно завизжала: – Конечно, согласна! Гип-гип ура!!! Мири, Мири! – Она слетела с кровати и помчалась к двери. – Мири, мне сделали предложение! Я выхожу замуж!
– Что? Куда? За кого? – Двери распахнулись и в спальне появилась заспанная чернокожая толстуха в длинной ночной рубашке. – Зачем?
– Замуж, за Михаэля, прямо сейчас, буди того бродячего миссионера… – затараторила Пенни.
– Утихомирься, моя девочка, – Мириам заключила Пенелопу в мощные объятья и прижала к себе, успокаивающе поглаживая по спине. – Тихо, тихо… – потом повернула голову ко мне и очень строго поинтересовалась: – Это так, минхеер Михаэль?
– Так точно, Мириам, – я машинально прикрыл чресла простыней, – мною было сделано предложение мисс Бергкамп.
– Угу… – глубокомысленно хмыкнула толстуха и погладила Пенни по волосам. – Я рада за тебя, девочка моя, но… – она вздела палец, похожий на сосиску, к потолку, – минхеер Пауль, твой отец, будет очень гневаться, если ты выйдешь замуж без его одобрения.
– Он не будет против! – запальчиво выкрикнула Пенни. – Поругается, и перестанет. Все, я решила. К тому же никто нам не помешает провести повторную церемонию, уже по всем правилам, через полгода, когда папан приедет из Европы. Мири, ну пожалуйста…
Я сидел на кровати и тихо охреневал. Но что удивительно – сам хотел как можно быстрей бракосочетаться. М-да…
– Хорошо, но утром! – категорично прогудела Мириам. – Не сейчас. Надо бы твоего будущего мужа приодеть, да и тебе нагишом перед священником щеголять не пристало. Не беспокойся, я все к утру приготовлю. А миссионера прикажу запереть в конюшне, чтобы не сбежал. Ну все, моя девочка, я удаляюсь.
Толстуха еще раз окинула меня строгим взглядом и ушла, солидно покачивая телесами.
– Она мне как мать и подруга одновременно, – сообщила Пенни, когда дверь в спальню закрылась. – Ну как? Ты еще не передумал?
– Быстрей бы это чертово утро настало. Иди сюда…
Этой ночью мы так и не заснули. Утром, после обильного завтрака, Пенелопа удалилась приводить себя в порядок, а Мириам притащила мне стопку одежды и сапоги.
– Это минхера Пауля, – сообщила она, пристально смотря мне в глаза. – Как раз впору будет. А пока давайте я вас постригу, ведь заросли вы, как обезьяна. Негоже.
Я не стал отказываться и покорно уселся на табурет перед зеркалом.
– Вижу, вы хороший человек, минхеер Михаэль, – негритянка ловко защелкала ножницами, – но я хочу, чтобы вы знали: если кто обидит мою девочку – и месяца не проживет. Я прокляну его, а духи вырвут сердце и пожрут мозги негодяю. Поверьте, так и будет.
– Верю, Мириам… – я невольно поежился. Вид у толстухи был самый кровожадный. – Я сам вырву сердце у любого за Пенелопу.
– Вот и хорошо, – успокоилась Мириам. – Все готово. А теперь одевайтесь, минхеер Михаэль, – и уже уходя, посоветовала: – Вы ей ребеночка побыстрей состряпайте, сразу остепенится. Да и вам пора бы угомониться. Человек-то вы хороший, и далеко не бедный, а вот делом дурным занимаетесь. Зачем?
– Я подумаю… – пообещал я ей.
Серьезно пообещал. Подумаю обязательно. Но сначала оденусь.
Одежда папаши Пенни как будто шилась на меня. Светлая блуза, бриджи, жилетка и френч с множеством карманов, усиленный на плечах и локтях мягкой, но прочной кожей. Ну и сапоги. Почти такой же прикид, как тот, в котором меня занесло в девятнадцатый век. Разве что этот наряд будет покачественнее и побогаче. Стоп… Шляпу забыл. Без шляпы нельзя, но пристрою ее на свою головушку перед выходом. А пока пусть лежит.
