— Чего тебе тут понадобилось? — удивился он.
— Вы не имеете права называть меня жидом!
Губы у меня прыгали, но говорил я твердо.
Стервятник слегка опешил. Две учительницы за столом нахмурились и вопросительно на него посмотрели.
— Не говорил я ничего такого. Сказал, чтобы ел мясо, только и всего! Нечего выдумывать, лишь бы настоять на своем! А ну шагай на место! Быстро!
— Вы сказали «жид». Я слышал. И все остальные тоже слышали.
Воспитатель засопел и прикусил губу. Потом резко поднялся.
— А с каких это пор встают из-за стола без разрешения?
Он взял меня за плечо, подвел обратно к столу, посадил, грубо нажав, и сказал:
— Не думай, что я потерплю твои шуточки! Вернусь через пять минут и советую вам с братом очистить свои тарелки. — И, наклонившись, добавил мне на ухо: — Понял, жиденок?
Безгубая улыбка, показавшая острые неровные зубы, играла на лице садиста.
Я сидел, опустив голову. Внутри у меня все сжалось. Я не знал, чего хочу — заорать, драться или заплакать. Все вместе одновременно.
— Плюнь на него, Раф. Ты же видишь, он ненормальный.
Я поднял голову и взглянул Муниру в глаза. Я видел, он тоже разозлился, но не хочет доводить дело до скандала.
— Он гад, не обращай внимания.
— И что? Ты на моем месте съел бы это мясо?
Голос у меня от напряжения стал тонким.
Мунир передернул плечами. И я не понял: то ли он хотел сказать, что не знает, то ли что мне лучше послушаться…
Я сидел и молчал. Жюльен вертелся на стуле, он тоже пришел в возбуждение и не знал, как себя вести.
— Он гад, гад, гад, — настойчиво повторял братишка.
— Он еще смотрит на меня? — спросил я Мунира.
Приятель взглянул мне через плечо.
— Нет, он снова сел за стол.
— Скажи, когда не будет смотреть.
— Сейчас. Он говорит с другим воспитателем.
Я быстренько вытащил из кармана платок, завернул в него отбивную и спрятал обратно в карман.
Ребята за столом удивленно смотрели на меня. Их восхищало мое мужество, мое упорство. Общее наше возбуждение достигло крайней точки.
— Не теряй времени, делай, как я, — сказал я Жюльену.
Братишка набрал в грудь воздуха и принялся шарить по карманам в поисках платка, всем своим видом показывая, что готов на мужественный подвиг. Но после безуспешных поисков объявил с расстроенным видом:
— Нет у меня платка.
— Возьми мой! — предложил Али и бросил Жюльену смятый комочек.
Жюльен брезгливо взял его двумя пальцами.
— Он же грязный.
— И что? У меня насморк, — объяснил Али. — Ну, ты даешь! Я тебе помочь хочу, а ты недоволен.
Братишка взглянул на меня, ища помощи.
— Шевелись быстрее!
Жюльен развернул платок с присохшей слизью и быстренько завернул в него кусок мяса.
Застыл на секунду, потом спросил с беспокойством:
— А если он догадается и заставит нас есть?
Я представил себе несчастного Жюльена, который разворачивает грязный платок и вынужден положить себе в рот его содержимое. Мне стало дурно.
— Постараемся, чтобы не догадался, — пообещал я.
— Бифштекс с соплями, — засмеялся Али.
Стервятник через несколько минут наклонился над нашими тарелками и довольно улыбнулся.
— Так и надо! Мясцо-то вкусное!
Я молча смотрел на него. Жюльен тоже не струсил.
— Я тебя научу опускать глаза, когда я с тобой разговариваю! И тебя тоже, сопляк! Нет! За кого вы себя принимаете? Подойдете ко мне после обеда. Я с вами разберусь!
Приказ нам не понравился. Мы почувствовали: объявлена война.
— Нужно скорее избавиться от мяса, — сказал Тарик. — А то он заметит.
Жюльен встал, делая вид, что хочет налить себе воды из кувшина.
— Заметно? Очень? — спросил он Мунира.
Мунир посмотрел и увидел на брюках Жюльена большое жирное пятно.
Ну, дела! Только этого не хватало!
— Вот зараза!
Все перевели глаза на меня. У меня тоже наметилось пятно, но поменьше и не такое заметное.
— Бегите в туалет, там все скинете в унитаз, — посоветовал Мунир. — Только сначала попросите разрешения у другого воспитателя.
Воздух наэлектризован. За нашим столом мы стали героями из фильма «Большой побег»
[11], все сплотились против врага и боимся, как бы наш подземный ход не был обнаружен.
Я отправляюсь в туалет, делю мясо на кусочки и спускаю.
Теперь очередь Жюльена. Он возвращается, на лице у него беспокойство.
— Я бросил, а оно не проходит.
— Бросил целиком?
— А что?
— Бестолочь! Нужно было разделить на кусочки! Или бросить в мусорную корзину.
— А ты почему мне не сказал?
Мы переглядываемся, соображая, что делать.
— Успокойтесь, — говорит Мунир. — Пока вы будете говорить с воспитателем, мы что-нибудь придумаем.
И мы вправду успокаиваемся.
— А где мой платок? — спрашивает вдруг Али.
— Вот он, — отвечает Жюльен и достает грязный жирный комочек, на который мы все смотрим с отвращением. Али берет его, смотрит, разворачивает, потом аккуратно складывает и прячет в карман.
— Что-то случилось? — спрашивает он, глядя на наши удивленные лица.
После сладкого, когда все направились к двери, Стервятник окликнул нас:
— Вы, двое, задержитесь. Есть разговор.
Толпа ребятишек устремилась во двор. Столовая опустела, и вдруг мы увидели Александра: он вернулся и подбежал к воспитателю, на ходу посмотрев на нас и торжествующе улыбнувшись. Я мгновенно все понял: во время обеда Александр за нами следил. И пока нас чихвостили, он с приятелями был в восторге.
У дверей появился Мунир — стоял, опустив руки, и всем своим видом показывал: ничего не получилось, он опоздал.
Стервятник встал и вышел из столовой. Ясное дело, в туалет.
— Он на нас донес, гадина!
Перепуганный Жюльен принялся тереть рукавом жирное пятно на брюках. Воспитатель вернулся и в ярости набросился на нас.
