В спальне, распластавшись на кровати, Катка наслаждалась непривычной тишиной и покоем.
Как же все-таки хорошо находиться дома одной. Никто тебя не поучает, не указывает, как правильно питаться, во что одеваться, когда ложиться и во сколько просыпаться. Можно смело принимать пищу лежа на кровати, а не тащиться вниз при полном параде, чтобы выслушивать, что ты опять выглядишь хуже побитой собаки.
Родственники – это, конечно, хорошо, но, когда они подобны Розалии Станиславовне, начинаешь ощущать некий дискомфорт. Еще хуже – если приезжают незваные гости на неопределенный срок. Слова «Поживем, пока не выгоните» – это удар ниже пояса. Ну скажите на милость, как, например, можно намекнуть Розалии, что ее последние визиты несколько затягиваются? Затягиваются и настораживают одновременно. Не далее, как вчера, свекровь завела разговор о своем окончательном переезде из Сочи в столицу. Ей, видите ли, становится тяжело вести домашнее хозяйство. Можно подумать, она его вообще когда-нибудь вела. Сколько Катка ее знает, у Розалии всегда работали помощницы по хозяйству, а с появлением Натальи свекровь обнаглела по самое не хочу. Бедная Натка с ног сбивается, только бы угодить дорогой Розалии Станиславовне, дабы не попасть под горячую руку вздорной жертве гламура. Одна из последних причуд Розалии – ванна с добавлением всевозможных экстрактов, которую, разумеется, обязана готовить исключительно Наташка.
От мысли, что свекрища навсегда обоснуется в ее доме, Катка впадала в транс. А, судя по прозрачным намекам Станиславовны, переезд может состояться в самое ближайшее время.
– Бр-р-р… спаси, господи, – с чувством произнесла Катка, сладко потягиваясь на просторной кровати.
Через открытое окно влетел легкий ветерок. Катарина зевнула, как вдруг тишину нарушила трель мобильного телефона.
– Говорите.
– Вы София?
Что же это за день, на проводе очередная психопатка.
– Да, я София! – злобно прокричала Катка.
– Я прочитала ваше объявление, и со всей ответственностью заявляю – это моя кошечка! Моя дорогая, родненькая Фифилиночка.
– Какая кошечка? Какая Филиночка?
– Не Филиночка, а Фифилиночка. Белокурое создание, которое вы нашли.
– Вы ошиблись, никаких кошек я не находила.
– У нее за ушком небольшой шрамик, она его получила, когда в прошлом году подралась с соседским котом Фунтиком. Посмотрите, пожалуйста, есть ли там шрамик?
– Повторяю, вашей кошки со шрамом у меня нет. Читайте внимательно объявления, прежде чем звонить, – Ката швырнула телефон на кровать. – Фу-ты ну-ты, сегодня точно не мой день. Интересно, в сумасшедшем доме разрешается читать газеты и звонить по телефону?
Катке показалось, что по ее объявлению звонят исключительно люди с психическими расстройствами. Ну а как иначе объяснить их поведение? Где в тексте тетка увидела хотя бы намек на кошку?
Пожалев, что, кроме домашнего, оставила еще и номер сотового, Копейкина спустилась вниз. Телефон в гостиной надрывался словно новорожденный младенец.
Минуту спустя Катка в ярости бросила трубку на рычаг.
– Нет, так продолжаться не может!
На этот раз «сумасшедшим» оказался древний старик, дребезжащим голосом уверявший, что клад по праву принадлежит лишь ему, и, даже если София пойдет жаловаться в райком, он ни за какие коврижки не расстанется с сокровищами.
Чуть погодя звонки посыпались как из рога изобилия, телефоны трезвонили по очереди: сначала надрывался сотовый, затем внимания требовал домашний. Иногда они звонили одновременно, и Катарина, дабы не разорваться на части, пыталась говорить сразу с двумя оппонентами. Все звонившие прочитали объявления, и, как выяснилось, каждый истолковал его текст на свой лад.
Одна бабка посчитала, что у Софы имеется трехкомнатная квартира, которую она жаждет обменять на просторную однушку с небольшой доплатой.
Гнусавый мужик уверял, что лучше его кандидатуры Софочка никого не найдет.
– При чем здесь ваша кандидатура?
– Но в объявлении же ясно сказано.
– Что там сказано?
– Красивая, молодая женщина-сокровище, с тремя детьми, ищет одинокого мужчину для создания семьи.
– А-а-а!.. – Катарина в изнеможении плюхнулась на диван. – Я этого не вынесу, они надо мной издеваются.
Доконал ее звонок от пенсионерки Ивановой Пелагеи Пахнутьевны. Представившись, бабуленция прошамкала:
– Я родилась в пятнадцатом году, а в двадцать четвертом лично присутствовала на похоронах Ленина.
– От меня вам что нужно?
– Скажи, дочка, он уже воскрес?
– Кто?
– Ленин.
Катка закрылась в спальне, а когда слышала звон телефона, затыкала уши руками. Мобильник она выключила.
Вот вам и гениальный план с объявлением. На поверку затея оказалась наиглупейшей. На данном этапе Катарину волновал один вопрос: как долго будут поступать невыносимые звонки? А они совсем и не думали прекращаться, телефон замолчал лишь в половине двенадцатого ночи.
Из сладких объятий сна Кату вырвало очередное «Дзинь-дзинь-дзинь» на первом этаже.
– Господи, час ночи, имели бы совесть!
Уставившись в потолок, Копейкина считала гудки: пять… десять… двенадцать. На четырнадцатом трубку сняли, и она услышала голос Натальи.
Представив, как вытянется лицо у Натки, когда она услышит очередной бред, доносящийся с того конца провода, Ката тихо хихикнула.
Намереваясь продолжить наслаждаться сном, она перевернулась на левый бок и вдруг услышала стук в дверь.
– Розалия Станиславовна, я сплю, все разговоры завтра.
– Кат, это не Розалия, – шелестела Натка. – Это я. Открой.
– Наташ, сейчас, подожди.
Накинув халат, Копейкина щелкнула замком.
– Ты уже спала?
– Как сурок. А вы давно вернулись, как прошла игра?
– Какая игра?
– Ну или чем вы занимались у Марты? Вы ведь к ней ходили?
– Ошибаешься, мы никуда не ходили.
– Как?
– Так.
– А где же Розалия, Венера, Ирма?
– Уехали.
– Куда?
– Я именно поэтому и пришла, там сейчас звонил телефон…
– Не обращай внимания, я потом объясню, что к чему. Если услышишь чепуху, которую несут из трубки, сразу клади ее на рычаг.
– Но звонили из милиции.
– А им-то что понадобилось?
– Ну… видишь ли… Розалия Станиславовна у них.
– Натка, ты шутишь?
– Какие уж тут шутки, я там телефончик переписала, ты должна им перезвонить.
