Но, похоже, Варламова решила переплюнуть всех и вся. Вскочив со стула, она достала из шкафа миску и, наполнив ее теплой водой, понеслась в гостиную.
Глава 7
– Нора, ты куда?
– Котят надо помыть.
– Не смей. Ты сделаешь хуже.
Витька, которому все происходящее доставляло несравненное удовольствие, понесся за Варламовой.
В очередной раз Катарине пришлось выслушивать стенания Элеоноры.
– Три котеночка родились. Катарина, посмотри, какие они маленькие. Наверное, больные.
– Для новорожденных они очень даже ничего.
– А она еще рожает, – кричал Витек.
Кошка, не обращая внимания на вопли людей, спокойно делала свое дело.
Минут десять спустя, когда рядом с Норкой ползали четыре комочка, но окот и не думал подходить к концу, Варламова притихла. Прижимая к груди полотенце, она завороженно наблюдала за любимицей, шепча что-то неразборчивое.
Последний – седьмой котенок – по мнению Элеоноры, «плохо пошел».
Обкусывая губы, Варламова закричала:
– Витя, ему надо перерезать пуповину. Норик не справляется. Принеси что-нибудь острое. И не забудь захватить спирт.
Катарина сидела в кресле, с интересом рассматривая глянцевый журнал. Если Элеонора столь щепетильна, то Катка больше не будет вмешиваться в процесс. Она подождет. В любом случае вести сейчас беседы на посторонние темы бесполезно. Мысли Варламовой целиком и полностью занимает хвостатая тезка.
Поэтому, услышав просьбу Элеоноры касательно пуповины, Копейкина даже не повела ухом.
Виктор выбежал из гостиной, но вопреки ожиданиям помчался не на кухню за острыми ножницами и баночкой борного спирта. Паренек распахнул входную дверь и бросился к себе в квартиру.
Элеонора продолжала разговаривать с кошкой:
– Тужься, Норик, тужься. Уже скоро. Ты молодец! Ката, мне не нравится ее взгляд. Он какой-то странный.
– Просто ты ей надоела. И если бы Норка могла говорить, она, не задумываясь, послала бы тебя куда подальше.
– Глупости ты говоришь. Ну где же Витька? Витя!
– Он убежал к себе.
Через минуту в гостиной появился Витька. Увидев парня, Копейкина чуть не поперхнулась воздухом. В правой руке мальчуган держал начатую бутылку водки, а в левой… – о боже! – в левой руке Витек сжимал топор.
– Тетя Нора, ножницы у нас тупые, поэтому я топорик прихватил. Его дед две недели назад наточил, когда свинину разделывал.
Не успела Нора ответить, как в квартире нарисовалась перепуганная мать Витьки – пышнотелая блондиночка Тамара.
Влетев в гостиную, она заорала:
– Нора, что у вас тут творится? Кому вы собрались топором горловину перерубать?
– Пуповину, – машинально пискнула Варламова.
Витька смутился.
– Ну да… точно, пуповину, я забыл.
Выхватив у сына водку и топор, Тамара властным тоном приказала:
– Марш домой!
– Мам, ты чего?
– Устроили, понимаешь, театр юного зрителя. Норка, ну Витька еще глупый, но ты-то куда смотришь?
– Я их предупреждала, – вставила Катка. – Не слушают.
Варламова таращилась на кошку.
– Кажись, все.
– Стоило поднимать панику.
– Семь котят, – улыбалась Элеонора. – Какие пусики. Ой, а тот рыженький на меня посмотрел.
– Не смеши, он не мог на тебя посмотреть.
– Почему?
– По кочану. Они все слепые.
Элеонора испугалась.
– Как слепые? Почему слепые? Тома, ты шутишь?
Катка подавила смешок.
– Неужели ты не знала, что котята рождаются слепыми? Они начинают видеть через две недели.
– Не знала, – растерянно прошептала Элеонора.
– Оно и видно, – Тамара махнула рукой. – Тоже мне любительница животных. Витька, хватит вокруг Норки прыгать. Домой пошли.
– Мам, еще чуть-чуть.
– Отойди от кошки, сказала! Обедать пора.
– А что же мне с ними теперь делать? – Варламова посмотрела на соседку.
– Солить, – заржала та.
– Мы возьмем троих, – оживился Виктор. – Рыженького, серого и пятнистого.
– Ага, щаз! А крокодила не хочешь завести?
– Мам, ты обещала.
– Ничего подобного, я сказала, что подумаю.
– Так не честно.
– Все. Хватит. Топай на выход.
Как только Тома с сыном удалились, Элеонора обратилась к Копейкиной:
– Тебе случайно не нужны котята?
– Случайно нет. У меня у самой дом напоминает мини-зоопарк.
– Топить точно не буду! – твердо проговорила Варламова. – А куда их тогда девать?
– Раздашь.
– Кому?
– Соседям.
– Угу. Прям так они и взяли. Слышала, что Томка сказала?
– Есть еще один вариант. Подрастут котята, отвезешь их на рынок. Заплатишь какой-нибудь бабульке, она их и реализует.
Элеонора скривилась:
– Ни за что! Ты разве не в курсе, что их вечером выбрасывают?
– Как выбрасывают, куда?
– А куда придется. Короче, на улице оставляют. Ты пребываешь в полной уверенности, что детенышей твоей кошечки пристроят в хорошие руки, а на деле с ними не сюсюкаются. Не успели в течение дня продать – и адью.
– Это твое предположение или…
– Или. – Варламова погладила Норку по спине. – Три года назад мы с Женей захотели купить кошечку. Обязательно персидскую и обязательно белую. Поехали на рынок. И представь себе, не успели зайти, как увидели мерзкую старуху с корзинкой. Не стесняясь народа, бабка достала рыженькую прелесть и швырнула ее под забор. Я едва не озверела. Подбежала, начала орать, а старуха мне в открытую заявила, мол, котенок не ее. Утром мужик один привез троих и попросил продать. Двух купили, а третий остался. Вот и верь после этого милым старушкам с добрыми глазами.
– Рыжей прелестью оказалась Нора, я права?
– Права. Я как ее увидела, такую маленькую, жалкую, со слезящимися глазками, сразу решила – она будет жить у нас. С тех пор Норик – это моя дочурка. Я пылинки с нее сдуваю.
– А как она забеременеть умудрилась?
– Ой, даже вспоминать противно. У друзей на даче мы были в начале мая, и сдуру Норку за город взяли. А у них котяра огромный. Они-то уверяли, что он кастрированный, а оказалось… впрочем, сама видишь, что оказалось.
