Ён еще-то стал у поляници повыспрашивать:
«Ты скажи-то, поляница, попроведай-ко,
Ты коёй земли да ты коёй Литвы,
Тоби как мне поляницу именём назвать
И удалую звеличати по отечеству?»
Говорила поляница таковы слова:
«Ты удаленькой дородний добрый молодец,
Ай ты славныя богатырь святорусьскии!
Когда стал ты у меня да и выспрашивать,
Я про то стану теби высказывать.
Есть я родом из земли да из тальянскою,
У меня есть родна матушка честна вдова,
Да честна вдова она колачница,
Колачи пекла да тым меня воспитала
А й до полнаго да ведь до возрасту;
Тогда стала я иметь в плечах да силушку великую,
Избирала мне-ка матушка добра коня,
А й добра коня да богатырскаго,
Й отпустила меня ехать на святую Русь
Поискать соби да родна батюшка,
Поотведать мне да роду племени.
А й тут старый-то казак да Илья Муромец
Ён скоренько соскочил да со белой груди,
Брал-то ю за ручушки за белыи,
Брал за перстни за злаченыи,
Он здынул-то ю со матушки сырой земли,
Становил-то он ю на резвы ножки,
На резвы он ножки ставил супротив себя,
Целовал ю во уста ён сахарнии,
Называл ю соби дочерью любимою:
«А когда я был во той земли во тальянскою,
Три году служил у короля тальянскаго,
Да я жил тогда да й у честной вдовы,
У честной вдовы да й у колачницы,
У ней спал я на кроватке на тесовоей
Да на той перинке на пуховоей,
У самой ли у ней на белой груди».
Й оны сели на добрых коней да порозъехались
Да по славну роздольицу чисту полю.
Еще старый-то казак да Илья Муромец
Пороздернул он свой шатер белыи,
Да он лег-то спать да й проклаждатися
А после бою он да после драки;
А й как эта поляничища удалая
Она ехала роздольицем чистым полем,
На кони она сидела, пороздумалась:
«Хоть-то съездила на славну на святую Русь,
Так я нажила себе посмех великии:
Этот славный богатырь святорусьскии
А й назвал тую мою матку…
Мене назвал…
Я поеду во роздольице в чисто поле
Да убью-то я в поли богатыря,
Не спущу этой посмешки на святую Русь,
На святую Русь да и на белый свет».
Ёна ехала роздольицем чистым полем,
Насмотрела-то она да бел шатер,
Подъезжала-то она да ко белу шатру,
Она била-то рогатиной звериною
А во этот-то во славный бел шатер,
Улетел-то шатер белый с Ильи Муромца.
Его добрый конь да богатырскии
А он ржет-то конь да й во всю голову,
Бьет ногамы в матушку в сыру землю;
Илья Муромец он спит там, не пробудится
От того от крепка сна от богатырскаго.
Эта поляничища удалая
Ёна бьет его рогатиною звериною,
Ёна бьет его да по белой груди,
Еще спит Илья да й не пробудится
А от крепка сна от богатырскаго,
Погодился у Ильи да крест на вороти,
Крест на вороти да полтора пуда:
Пробудился он звону от крестоваго,
А й скинул-то свои да ясны очушки,
Как над верхом-тым стоит ведь
поляничища удалая,
На добром кони на богатырскоем,
Бьет рогатиной звериной по белой груди.
Тут скочил-то как Илья он на резвы ноги,
А схватил как поляницу за желты кудри
Да спустил ён поляницу на сыру землю,
Да ступил ён поляницы на праву ногу,
Да он дернул поляницу за леву ногу,
А он надвоё да ю порозорвал,
А й рубил он поляницу по мелким кускам.
Да садился-то Илья да на добра коня,
Да он рыл-то ты кусочки по чисту полю,
Да он перву половинку-то кормил серым волкам,
А другую половину черным воронам.
А й тут поляници ёй славу поют,
Славу поют век по веку.
