– Мог бы нанять более квалифицированного человека.
– Ты что-то сказала? – Сергей остановился в дверях.
– Не могу найти чашку.
– Открой шкафчик над мойкой.
Наполнив бокал водой из графина, Ката поморщилась. По столу довольно-таки нахально полз жирный таракан. Огромный, рыжий, с длиннющими усищами – настоящий Тараканище.
Сергей снял тапку:
– Сукины дети! Совсем обнаглели!
– Купи средство от тараканов, в магазинах их сейчас навалом.
– Куплю, обязательно куплю. – Макаров смотрел сквозь Катку.
Вернувшись в комнату, Сергей сразу же попросил Копейкину об одолжении:
– Не хочется тебя напрягать, но… ты не сваришь кофе?
Отведя взгляд в сторону, Рита апатично молвила:
– Не подумайте, что Сережа лентяй. Просто мой брат варит отвратительный кофе, поэтому и просит вас орудовать туркой. Разумеется, если вы не против.
– Без проблем. Рита, на вас рассчитывать?
– Ни в коем случае, кофе мне строго противопоказан.
Прежде чем заняться приготовлением бразильского напитка, Катарина подошла к окну и высунулась в форточку. Внизу стояла машина Сергея, а чуть левее две девочки-первоклашки прыгали в резинку. Стоявшая рядом мамаша с детской коляской резко подняла голову, Ката машинально подалась назад.
Чуть погодя, поставив на поднос две чашки, Катка прошествовала в комнату. Марго неестественно засмеялась, а Сергей, вернув белочку на место, воскликнул:
– Выражаю тебе устную благодарность, – взяв поднос, он отошел к столику.
– Над чем смеялись? – спросила Копейкина, соображая, как заставить Макарова хотя бы на мгновенье покинуть комнату.
– Я вспомнила забавный случай, как мы с Максом летали отдыхать в Турцию.
– А Макс это кто?
– Мой муж.
– Подожди-подожди, какой Максим? Ты же говорила, твоего мужа звали Михаил.
Рита побелела пуще прежнего, бескровные губы задрожали, зрачки превратились в два огромных черных шарика.
– Ну да, Михаил… а я как сказала?
– Макс.
– Странно. Вырвалось… не знаю почему. У меня вообще нет знакомых Максимов.
Сергей не дал Катке задать следующий вопрос. Протянув кофе, Макаров весело рассмеялся:
– Сейчас я расскажу вам случай из жизни. Умора. Из разряда «нарочно не придумаешь». Значит, так, дело было в конце восьмидесятых…
Отключив слух, Катарина во все глаза смотрела на Риту. Женщина внимала каждому слову брата, изредка смахивая со лба упрямо падающую челку.
«Что здесь происходит? Почему Макаров, подобно нахохлившемуся грифу, сидит у изголовья сестры, изредка поглаживая ту по рыжим волосам, и упорно не желает выходить, когда Катка находится рядом?»
Неожиданно Копейкиной сделалось дурно. Рука, держащая чашку, ослабла, в ушах появился противный звон, перед глазами запрыгали серые точки. Спина взмокла, затем слабость и… Ката мешком рухнула на пол.
Сквозь непроглядную темноту она слышала голоса: женский и мужской. Невидимые люди о чем-то отчаянно спорили, затем Катка почувствовала, как ее поднимают. И вот она уже парит под облаками, ей хорошо и безмятежно. Тело сделалось легче пушинки.
Пронзительный женский визг послужил причиной резкого падения на землю. Теперь вокруг тишина, пугающая, настораживающая… зловещая.
Очнулась Ката от положенного на лоб холодного полотенца. Встревоженный Сергей растерянно моргал, не переставая растирать запястье.
– Катарина! Как ты? Что случилось?
– Вы нас сильно напугали, – Рита обкусывала потрескавшиеся губы.
– Что со мной?
– Не знаю, мы разговаривали, а ты ни с того ни с сего упала в обморок.
– Не помню, ничего не помню, в голове каша.
– С тобой раньше случалось подобное?
– Никогда!
– Может, перепады давления?
– Возможно, – Копейкина попыталась подняться. Боль в затылке заставила вскрикнуть. – Боже, как болит, будто саданули чем-то тяжелым.
– Нормальное состояние для человека, лишившегося чувств. Выпей воды, скоро должно пройти.
Сделав маленький глоток, Ката ткнула указательным пальцем на лежащий на столике фотоаппарат:
– А это что?
– Фотоаппарат.
– Вижу. Как он там оказался? Ведь его не было.
Сергей смутился:
– Видишь ли…
Рита перебила брата:
– Когда вы готовили кофе, я попросила Сережу достать фотоаппарат, чтобы чуть позже сфотографироваться с вами. Очевидно, вернувшись с кухни, вы его не заметили.
Катка неуверенно покачала головой:
– Очень может быть.
Хотя она отлично помнила: когда Макаров положил на стол статуэтку, фотоаппарата там не было.
– Но сейчас для снимка не самый подходящий момент. Сереж, убери до лучших времен.
– Ты права, в другой раз. Катарина, тебе лучше?
– Намного, но… мне пора возвращаться домой.
– Да-да, понимаю, – Рита сочувственно смотрела, как Сергей помогает Копейкиной встать с кровати.
Когда Сергей открыл входную дверь, Ката спросила:
– А соседка, разве она не придет?
– Чуть позже, у нее есть ключ.
В лифте Катарина задала терзающий душу вопрос:
– Сереж, а какого цвета волосы у Анны Васильевны?
Макаров здорово удивился, вопрос поставил его в тупик.
– У Анны Васильевны? Почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно. У меня разыгралось воображение, и сиделка Риты почему-то представляется высокой, сухопарой женщиной с пучком седых волос.
– Ну… в принципе ты недалека от истины, она действительно высокая, только волосы покрашены в рыжий цвет. Совсем как у Маргоши.
Воскресная поездка не принесла желаемого результата. Из-за постоянного присутствия Сергея Катарина была лишена возможности остаться наедине с Марго. И вообще, положа на руку на сердце, Маргарита показалась Катке особой более чем загадочной. Вечно смущалась, переглядывалась с братом, путала имя покойного супруга. Плюс ко всему Кату тревожили тапки. Да-да, обычные домашние тапочки, покоящиеся под кроватью Марго. Их она заметила, когда с ее пальца слетело колечко. Опустившись на четвереньки, Копейкина потянулась за кольцом, и взгляд уперся аккурат в домашнюю обувку. Кто может сказать, для чего они парализованной женщине? Ну да, можно предположить, что они вовсе не Маргошины, но тогда почему от них тянулся свежий след, отпечатавшийся на пыльном полу?
