У Ягодиной закололо под ребром.
– Ларчик, да что с тобой? – удивился Константин. – Мы месяц не виделись, а ты будто не рада встрече.
– Я рада, – прошелестела Лариса.
– Давай, иди мой руки, сейчас будем обедать. Я суп сварил и картошечку с сальцем пожарил. Мне Беляна утром сообщила, что ты к обеду приедешь. Кстати, как там Тонька, отошла маленько от инсульта?
Лариса лишь молча кивнула.
За столом Константин Максимович проговорил:
– Как хорошо, что ты попросила Беляну приглядеть за мной, пока сама в отъезде. Я и не знал, что у тебя такие знакомые имеются. Славная девчонка, она на многое открыла мне глаза. Ларчик, почему ты не ешь?
Лариса Ивановна не выдержала. Уткнувшись мужу в грудь, женщина разрыдалась.
– Ты чего слезы льешь?
– Костя, Костенька, я не верю.
– Ну-ну, Ларчик, все путем, теперь мы будем жить как люди. В мире и согласии.
В новогоднюю ночь Лариса удивилась вдвойне, когда Константин отказался поднять бокал шампанского.
– Никакого спиртного. Завязал раз и навсегда.
– Даже к пиву не притронешься?
– Истинный крест.
Сразу после праздников Константин Максимович сообщил, что устроился на работу вахтером. У Лары за спиной выросли крылья. Она парила на них словно бабочка.
Позади остались серые будни, пропитанные пьяными воплями мужа и ночными рыдаинями в подушку. Впереди появился яркий свет надежды.
Константин пропадал на работе с утра до позднего вечера. Частенько Лариса слышала от мужа странные разговоры на тему о боге. Костя никогда не был набожным, а тут вдруг такой неожиданный поворот. И практически ежедневно Ягодин вспоминал Беляну.
– Если бы не она… Беляночка, моя спасительница. Мы неправильно жили, Лариска, совершали много ошибок. Но бог нас прощает, потому что мы все его дети.
Лариса Ивановна соглашалась с супругом, не подозревая, что очень скоро будет просить господа вернуть ей прежнего выпивоху Костика.
На майские праздники Лариса отправилась на дачу. У своей калитки она заметила сухонькую бабульку и шуструю девчушку лет пяти. Старушка беспрепятственно прошла на участок, чем ввела Ягодину в состояние, близкое к шоковому.
– Эй, эй, бабуля, как вы открыли калитку?
– А мы здесь живем, – ответила девочка, склонив набок кучерявую головку.
Лариса начала задыхаться:
– Как живете?
– На все лето приехали, – пояснила бабка. – Сын нас с Нюрочкой два дня назад из Москвы перевез. Теперича будем чистым воздухом дышать.
– Но это мой дом!
– А-а, так вы бывшая хозяйка? Очень приятно. Проходите, не стесняйтесь, я вас чайком угощу.
– Какой чаек? Я не бывшая, дом принадлежит мне.
– Принадлежал, – поправила старушенция. – Мой сын купил дачу три месяца назад.
Лариса Ивановна схватилась за грудь.
Домой она ворвалась, смахивая на разъяренную тигрицу.
– Костя! Я была на даче. Там живут чужие люди, они говорят, что купили наш дом!
Константин Максимович оставался невозмутимым.
– Гм… Видишь ли, Ларчик, они не врут. Я продал дом одному бизнесмену.
– Как ты посмел? Почему не сказал мне? Где деньги?
Ягодин попытался обнять супругу:
– От денег все неприятности. А говорить не хотел, чтобы не расстраивать тебя раньше времени. Ну подумай, к чему нам дача? Мы уже не в том возрасте, чтобы на грядках корячиться.
Костя говорил долго, а у Ларисы перед глазами стояла серая пелена.
– Где деньги? – проорала она, сжимая кулаки.
– Денег нет. Я отдал их, чтобы очистить себя и тебя от нечистот, которыми мы обросли за годы неправильной жизни.
Ягодина набросилась на мужа с кулаками:
– Я тебя убью! Признавайся, куда дел деньги?! Говори, или я за себя не ручаюсь.
Константин Максимович не проронил ни звука.
* * *
Лариса Ивановна поднесла к глазам платок:
– Дача располагалась в трех километрах от МКАДа. Участок двенадцать соток, старая, от матери мне досталась. Двенадцать яблонь, груши, сливы, смородина, крыжовник. Вы знаете, сколько это все стоит?
– Догадываюсь, – Катке было искренне жаль Ягодину.
– Пару лет назад сосед продал пустой участок за сто пятьдесят тысяч долларов. Пустой! А у нас такой сад, – она завыла в голос. – По миру пустил, обокрал собственную жену. Лучше бы пить продолжал. Надо было Тоньку послушать, а я грех принять боялась. Теперь без дачи и без мужа осталась. Белянка, змея подколодная, из-за нее весь сыр-бор начался. Не зря они меня к сестре на месяц сбагрили. Поди узнай, что с Костей делали.
– После всего случившегося вы разговаривали с Фешевой?
– Пыталась, да не нашла ее. Примчалась к ним в офис, а мне говорят, Беляна здесь больше не работает. Я к Алексею ринулась, а он, сволочь, руками развел и с ухмылкой мне заявляет, что Костя пить бросил, значит, к ним претензий нет. Про дачу заикнулась, Алексей брови домиком сдвинул, мол, какая дача, не знаю ни о какой даче. Это ваши дела, и нас они не касаются.
– Где сейчас ваш муж?
– Понятия не имею. В июне вещицы собрал и ушел. Нес ахинею про чистую совесть и божью благодать в следующей жизни. И снова через предложение Фешеву восхвалял. В бошку они ему залезли, – шипела Ягодина. – Мозги хорошенечко вправили, отсюда и разговоры о возвышенном. Гады! Я даже в милицию обратиться не могу. Ведь ни к чему не придерешься. Дача была оформлена на Костю, он вправе ее продать без моего ведома.
– Он не мог уйти в никуда.
– Пусть провалится сквозь землю! И она вместе с ним. На те денежки, что он выручил от продажи дома, можно до конца жизни жить припеваючи.
Мда… А ведь на поверку Беляна Фешева оказалась не такой уж белой и пушистой. В какие игры она играла? И не связано ли ее внезапное исчезновение с той самой сомнительной деятельностью?
– Лариса Ивановна, мне все-таки придется подбросить вас до дома. – Копейкина включила зажигание.
– Зачем?
– Мне нужен адрес того агентства.
– Бумажка давным-давно на помойке. А адрес тех аферистов я назубок помню. Пиши, коли надо.
Катарина открыла бардачок.
Глава 7
У агентства Ката припарковалась под конец рабочего дня.
Двухэтажное здание, судя по внешнему виду, давно нуждающееся в капитальном ремонте, являло собой жалкое зрелище.
Копейкина сидела в машине, с сомнением сканируя взглядом вход. За прошедшие пятнадцать минут никто не вышел, не вошел. Интересно, здесь вообще есть люди? Вдруг Лариса Ивановна напутала с адресом, назвала не ту улицу или номер дома?
