Ощущение было двояким – с одной стороны, странно и даже немного болезненно, а с другой – как наркотик. Я не могла отстраниться. Вот не могла, и всё.
В итоге поцелуй прервал Идгард. Он замер, тяжело дыша, потом уткнулся лбом в мой лоб и прошептал:
– Прости, этого больше не повторится.
Нас окружала тьма, поэтому видеть его лицо я не могла, но в голосе звучала искренность. Правда, в данный момент меня эта искренность не трогала, я пыталась поймать за хвост ускользающие ощущения и понять – а что это вообще было?
Пара секунд, и Идгард отстранился. Повторил с неподдельным сожалением:
– Прости.
А я…
Ладони, которые всё так же упирались в мужскую грудь, скользнули вверх, руки обвились вокруг шеи. Ещё не понимая, что делаю, я привстала на цыпочки и поцеловала сама.
Как ни странно, но, невзирая на темноту, не промахнулась. Накрыла его губы губами, а едва начавший затухать вулкан взорвался с новой силой, проделала то же, что недавно делал Ид – проникла языком в его рот.
Было страшно. Не так, чтобы до дрожи, но очень. Я боялась, что маг не поддастся и оттолкнёт нахальную девчонку. Возмутится. Напомнит о приличиях.
Однако Идгард поступил иначе – он ответил. То есть да, он целовал в ответ и ничуть моему напору не сопротивлялся. В какой-то миг даже перехватил инициативу и сам в атаку пошел, и именно тогда я нашла в себе силы прервать это безобразие.
Отодвинулась, сделала несколько глубоких вдохов, а как только сумела совладать с голосом, сказала:
– Вот теперь точно не повторится.
Я не лгала. Я выяснила всё, что хотела. Ту бурю ощущений рождал именно поцелуй, и если в первый раз мне не хватило, то теперь я напиталась эмоциями сполна.
Насытилась, чтобы суметь приглушить инстинкты и обратиться к разуму, который буквально забился в припадке. Он кричал, что так делать нельзя. Никогда!
Идгард промолчал, а я отодвинула ткань гобелена и, выскользнув из ниши, застыла. Увы, но после кромешной тьмы свет ударил по глазам так сильно, что я даже ослепла на пару секунд. Зато, едва зрение вернулось, выпрямилась и поспешила прочь, к выходу. Ужасно хотела сорваться на бег, но всё-таки сдержалась. Не побежала, а именно пошла.
Когда одолела примерно половину отделяющего от арки расстояния, маг окликнул. Только я не остановилась – зачем? Ведь нам точно не о чем говорить!
Однако Идгард не согласился и позвал ещё раз:
– Айрин!
Понятия не имею почему, но теперь я послушалась. А едва обернулась…
– Айрин, ты же боишься темноты.
– Кто? Я?
Мой голос прозвучал громко, звонко и удивлённо. И ответила я раньше, чем успела осознать вопрос. Сказала и чудом сдержала красноречивое желание ударить себя ладонью по лбу. О небо! Как же я так?
Сотрудник Департамента магического правопорядка этот прокол, конечно, заметил. Пусть он стоял далеко, но я всё равно уловила – на благородном лице отразилось недоумение.
Вероятно, следовало как-то объяснить, придумать отговорку из серии – там, в поезде, темнота была внезапной, а тут я сама, совершенно осознанно во тьму ступила. И той, внезапной, я боюсь, а вот такой – нет. Но…
Это было слишком глупо. Настолько, что я предпочла сделать вид, будто ничего не случилось. Без всяких объяснений развернулась и продолжила путь к лестнице. В данный момент мечтала лишь об одном – оказаться подальше от Идгарда, вернуться в собственную комнату. Хотя бы ненадолго, пусть на несколько минут, окунуться в одиночество и тишину.
На завтрак я пришла в смешанных чувствах. С одной стороны, было неловко и боязно, с другой – я продолжала злиться на себя за прокол и одновременно испытывала желание прибить трио «поросят», появление которых всю ситуацию и спровоцировало.
Отдельным поводом для досады был тот факт, что прогулять завтрак и поесть, например, на кухне возможным не представлялось. Это было бы слишком невежливо по отношению к хозяевам. Особенно с учётом предыдущего прогула.
Как и опасалась, едва переступив порог, я наткнулась на взгляд серо-синих глаз. Идгард как раз усаживался за стол, но, увидав меня, замер и даже поднялся…
Зачем он это сделал? Не знаю и… вот даже думать об этом не хочу! В конце концов, поцелуй – не такое уж большое событие. Особенно если не вспоминать о том, что для меня он был первым.
Растянув губы в нарочито бодрой улыбке, я поздоровалась с семейством тес Вирион и проследовала к своему месту. Без всякого удивления отметила отсутствие Вирджина и спросила, обращаясь к леди Элве:
– Вирдж из студии вообще выходил?
– Ночевал точно у себя, – ответила маркиза, – а проснувшись, сразу ушел обратно.
Я понятливо кивнула и, опустившись на стул, потянулась к кувшину с соком. Обычно мой стакан наполнял сидящий по левую руку Селвин, однако сегодня он почему-то тормозил.
Опомнился блондин лишь после того, как на него кашлянул Осберт. Очень ловко перехватил у меня кувшин, налил сока и поинтересовался:
– Чего тебе положить?
Прозвучало вроде обычно, но как-то всё-таки не так. Это стало поводом глянуть на Селва с подозрением…
– Лично я творожную запеканку рекомендую, – продолжил тот. – Такую, как печёт наша Листа, никто не делает. Ты попробуй. Тебе понравится.
Я подумала и неуверенно согласилась. Спустя ещё секунду покосилась на Идгарда, чтобы узнать – ищейка сидит и смотрит на меня. Выражение лица было нейтральным, но во взгляде читалось что-то странное. Не такое, чтобы перепугаться, но…
– Приятного аппетита, – проскрипел герцог Раванширский, и я, как и остальные, благоразумно уткнулась в тарелку.
Через несколько минут за столом начался разговор о погоде, потом о чём-то ещё – я не слушала. Зато, вопреки всем желаниям, регулярно косилась на Идгарда, который сидел практически напротив, и… постоянно ловила его ответный взгляд.
Эти гляделки смущали и раздражали одновременно, однако призвать себя к порядку я так и не смогла. Призвать к порядку ищейку было тем более невозможно – кто я такая, чтобы поучать постороннего взрослого мужчину?
В какой-то момент вообще из реальности выпала, а вернулась в неё лишь после того, как Тунор неожиданно поднялся и заявил:
– Я бы хотел кое-что сказать.
В столовой сразу воцарилась тишина, а адвокат поправил шейный платок и продолжил:
– Айрин, прости, мы были не правы. – И после короткой паузы: – Малышка, мы вели себя как последние идиоты, но клянёмся, подобного не повторится. Можешь считать, что мы уже исправились. Больше никаких провокаций, никакой назойливости и подколок. Слово аристократов.
Мои брови плавно взлетели на середину лба, да так и застыли. Дополнительным поводом удивиться были предельно серьёзные лица остальных «поросят», исключая разве что Ида.
