– Но я же отказалась.
– Я сказала, нормальная женщина, а не даун в спортивном костюме!
– Розалия Станиславовна, оставьте Натку в покое.
– Нет, не оставлю! Ты – самая настоящая собака на сене. Ни себе, ни людям!
– Еще Казимир попросил номер моего телефона.
– И ты, разумеется, не дала?
– Нет, конечно.
Обматерить Натку Розалия не успела. Казимир приблизился к женщинам и, нагнувшись к Нате, прошептал:
– Здесь номера всех моих телефонов. Если вдруг вы передумаете, звоните без стеснения в любое время суток.
Вскрикнув, Наташка бросилась вон из кафе.
– Нат, постой! – Ката побежала за ней.
– Ой, коза, какая же она коза! – Розалия Станиславовна помчалась вслед за невесткой.
Казимир выглядел растерянным и жалким.
Допив сок, Лизавета спросила:
– А коммерческие директора много бабла зарабатывают?
– Достаточно.
Обтерев губы рукавом, Лизка молвила:
– Короче, такая фишка…
Когда свекровь, Ката и Наталья вернулись в кафе, за столиком они застали заскучавшую Лизавету. Казимира в поле зрения не наблюдалось.
– Куда делся мой директор? – спросила Розалия.
– Ушел.
– Как ушел? Куда?
– По делам. Ему на мобилу кто-то позвонил, и он убежал.
Плюхнувшись на стул, Розалия погрозила Наталье кулаком:
– Ты во всем виновата! Чудище морское! Видеть тебя не могу. Все, мы уходим. Хорошенького понемножку.
На втором этаже, проходя мимо детских аттракционов, Лиза остановилась у красной машинки.
– Кат, я хочу прокатиться.
– Тебе сколько лет?
– Скоро одиннадцать.
– А машина для трехлетних малышей. Не позорься.
– Мне хочется!
– Пусть покатается, – влезла свекровь. – Детям нельзя отказывать, иначе у них возникнет комплекс неполноценности. Лизок, залазай в машинку.
Сгорая от стыда, Катарина была вынуждена ждать долгих три минуты, пока Лизка, впав в детство, не перестанет трястись взад-вперед в миниатюрном автомобильчике.
– Здорово! – выкрикивала Волкова. – Жаль, что вы не можете попробовать. Это круто!
– Что значит – не можем, – оскорбилась свекровь, – намекаешь, что я – старая развалина?
– Да вы сюда не поместитесь.
– Я не помещусь?
– Конечно, не поместитесь.
– Спорим?
– На что?
– На деньги!
– Идет.
– Лизка, Розалия Станиславовна, опомнитесь! О чем вы спорите? С ума посходили?
– Не лезь! Я пойду на принцип и докажу, что возраст – не помеха.
– Да не влезете, – смеялась Лизавета.
– А ну вылазь. Сейчас ты у меня увидишь мастер-класс!
– Я позову охрану, – попыталась привести в чувство свекрищу Копейкина.
– И это будет последним, что ты сделаешь на этом свете.
Отговаривать Розалию от сумасбродного поступка было делом гиблым.
Одному богу известно, как ей удалось усесться на малюсенькое сиденье несчастного автомобиля. Но она это сделала.
Лиза опустила в щель жетон, и машина закряхтела. Правда, кряхтела она недолго. Секунд через пятнадцать послышался скрежет, и аттракцион приказал долго жить.
– Вы ее сломали, – пискнула Наташка.
– Мотаем отсюда, – Лиза посмотрела по сторонам. – Пока никто не увидел.
Розалия Станиславовна попыталась встать, но не тут-то было.
– Не могу вылезти. Меня зажало!
– Только не это!
– Спокойно, главное – не паниковать. Ката, ты тяни меня за руки, Наташка, толкай сзади.
– А мне что делать? – запрыгала на одной ножке Лиза.
– Стой на шухере.
– На каком? Вас уже заметили.
Возле аттракциона столпились родители с ребятишками. Розалия виновато посмотрела в изумленные лица взрослых.
– Товарищи… господа, все совсем не так, как вы подумали. Я – жертва обстоятельств!
– Ты зачем в детскую машину залезла, жертва? – крикнул усатый папаша белокурых близняшек.
– Да к тому же разломала ее к ядрене фене, – пробасил парень в джинсовке.
– Я не садилась, меня посадили сюда насильно.
– Кто?
– Неизвестные! Их было трое. Все в черных масках и с автоматами Калашникова в руках. Мы с семейством мирно шли к лестнице, как вдруг к нам подбежали мужики в масках. Я сопротивлялась, как могла, но они меня не послушали.
– У вас с головой все в порядке?
– Нет, в висках колет.
– Оно и видно. Граждане, вы только полюбуйтесь! Это же вандалка! Водрузила свои телеса в машинку, лишила детей радости, так еще и вылезать отказывается.
– Я застряла! Помогите мне.
– Ну, мы пошли. – Лиза взяла Катку за руку и направилась к выходу.
– Эй, вы куда? А как же я?
– Тетенька, мы вас не знаем, – без зазрения совести соврала Лизавета. – Вам должно быть стыдно за свой поступок. Такая взрослая, а врете, как Троцкий!
– Катарина Копейкина! Замри! А ты, маленькая дрянь, лучше беги домой, собирай свои манатки и дуй куда глаза глядят. Если я до тебя доберусь, мокрого места не оставлю!
– Сначала вылезьте.
– Ты проспорила, паршивка! Ты должна мне деньги!
– Она точно с головой не дружит. Теперь вымогает с девчонки деньги. Сумасшедшая какая-то! – загомонили зрители.
– Как ее в центр-то пропустили?
– Может, она из психушки убежала?
– Ой, лучше отойти подальше, а то выберется, еще покусает.
– Всех! Всех перекусаю! Мать вашу! Ротозеи! Болваны! Убирайтесь вон!
– Сейчас у нее пена изо рта пойдет, – подначивала Лизка. – Нам училка рассказывала – у бешеных собак, например, так всегда бывает.
Розалию вызволили на свободу через два с половиной часа. Едва держась на ногах, она потопала к выходу. У свекрищи, после перенесенного позора и стресса, даже не осталось сил всыпать по первое число Лизке.
В машине, потребовав от Катки «выжимать по максимуму», Розалия закрыла глаза.
Инспектор ГИБДД тормознул «Фиат» на повороте.
– Нарушаем? – осклабился он, проверяя документы Копейкиной.
– Простите, моей свекрови очень плохо, нам надо поскорее добраться домой.
