– Куда?
– Купить квартиру, например.
– Вряд ли это что-нибудь изменит. Но попробовать можно.
Разговор с сестрой не принес облегчения. Яна всерьез задумалась о переезде. Но в последний момент передумала. Она не сможет жить вдали от любимого. Парадокс: Германова страдала, когда Юрий находился радом, и мучилась, если он был далеко.
Обратиться к специалисту она не решилась. Гордость не позволяла переступить через себя и откровенно признаться в нездоровых чувствах к племяннику.
На протяжении года Яночка пребывала в подвешенном состоянии. Она потеряла аппетит, у нее пропал сон, а нервы, натянутые словно гитарные струны, грозились вот-вот лопнуть, вызвав сильнейший стресс.
Яна купила альбом, куда поместила фотографии Юрия. Каждый вечер женщина листала страницы, вглядываясь в лицо парня, и тихо вздыхала. Выхода из создавшегося положения Германова не видела. Оставалось надеяться, что Юрка, закончив учебу, женится и покинет родные пенаты.
Возможно, тогда она сможет вздохнуть спокойно. А пока он здесь… совсем рядом, она будет продолжать страдать, предаваясь греховным мыслям.
Марк толкнул сестру в бок:
– Эй, не впадай в транс. Мне надоело сидеть в полной тишине.
Германова с мольбой посмотрела на брата:
– Ева обещала держать язык за зубами.
– После драки кулаками не машут. Она проговорилась, ничего изменить нельзя.
– Можно, если ты забудешь эту историю.
– Я бы забыл, да только как поступим с моим открытием? Если Клим твой родной брат, то Юрка – родной племянник.
– Марк, это не открытие, это бред умалишенного! Клим мне не брат… во всяком случае, не кровный.
– Как знать.
Внезапно Яна насторожилась:
– Ты ведь неспроста затеял этот разговор. Я по глазам вижу, ты не все сказал.
– В проницательности тебе не откажешь.
– Сколько надо на этот раз?
– Я же сказал, деньги у меня есть.
– Сколько? – повторила Яна.
Марик облизал верхнюю губу.
– Много, – наконец выпалил он.
– Назови сумму.
– Двадцать тысяч.
– Рублей?
– А ты сама как думаешь?
Яна Альбертовна заерзала:
– На что ты тратишь деньги? Как ты умудряешься транжирить огромные суммы со скоростью света?
– Не моя вина, таким уж я уродился. А тут одному перцу машину немного помял. Срочно нужны бабули.
– Двадцать тысяч – слишком много. Могу дать десять.
– Не пойдет. Мне нужно ровно двадцать. Ни больше ни меньше.
– Когда?
– Через неделю.
Германова простонала:
– А если я откажу?
Марик шмыгнул носом.
– На нет и суда нет. Придется попросить у Клима.
– Мне не нравится твой тон.
– Тон как тон, – огрызнулся брат.
Взяв себя в руки, Яна неуверенно проговорила:
– Тебе никто не поверит. Доказательств-то нет.
Не переставая лыбиться, Марик выудил из заднего кармана очередную стопку фотографий:
– Посмотри, сестренка, что я нарыл у тебя в спальне. Как ты думаешь, это неопровержимое доказательство?
Яна зажала рот рукой.
Пару месяцев тому назад она сфотографировала Юрия, плавающего в бассейне. И тем же вечером Германовой удалось сделать несколько снимков парня, когда тот находился в душевой кабинке.
– Ну? Впечатляет? Эти фото, вкупе с моим рассказом, могут возыметь эффект разорвавшейся бомбы.
Германова отвернулась. Закрыв глаза, она тихо прохрипела:
– Через неделю получишь деньги.
– Сколько?
– Двадцать тысяч!
Довольный Марк вышел в коридор.
Яна Альбертовна глотала соленые слезы:
– Это неправда, у моего отца не было родных детей. Не было!
* * *
Разделавшись с шоколадным печеньем, Альбина потянулась к вазочке с конфетами.
– Мам, а как ты думаешь, почему Марик до сих пор не женат?
Колдовавшая у плиты Лидия Серафимовна обтерла руки о цветастый фартук.
– Рановато ему женой обзаводиться.
– Рановато? Марку двадцать шесть.
– Так не о возрасте речь, а об образе жизни. У него в голове ветер гуляет, парень слоняется, как шалтай-болтай. Жену содержать надо, а Марик на какие шиши разгуляется? Не вечно же Клим с Яной этого лоботряса тянуть будут.
Биночка слизала с пальчика шоколад:
– Янка старая дева, ей деньги все равно девать некуда.
– Бина, хватит шоколадом аппетит портить, скоро обед. Нарежь лучше сельдерей.
– Не могу. У меня ногти.
Лидия положила перед дочерью разделочную доску и нож:
– Без разговоров! Я не ломовая лошадь, мне одной не управиться, имей совесть.
– Скоро Бронька вернется, пусть она тебе и помогает. – Отодвинув доску, Альбина вернулась к первоначальной теме беседы: – Хотела бы я посмотреть на ту девицу, которая захомутает нашего Марика.
– Такого оболтуса не захомутать. Он калач тертый. Его голыми руками не возьмешь.
– Это смотря с какой стороны подступиться. Есть много способов заставить мужчину расстаться с холостяцкой жизнью.
– Например? – Лидия потянулась к солонке.
– Ну… наиболее действенный – это забеременеть от понравившегося парня.
Лидия Серафимовна покачнулась. Солонка выпала из ее рук.
– Мама! Посмотри, что ты наделала. Рассыпала соль. Дурной знак! Обязательно с кем-нибудь поругаешься.
– И я знаю с кем. С тобой! Ты к чему такие разговоры заводишь?
– Не буду тебя обманывать, скажу начистоту. По-моему, Марик на меня запал. Ой, только не делай вид, что не замечала этого! Он давно за мной ухлестывает. Обжиманцы-прижиманцы и все в таком духе.
Стараясь сохранять внешнее спокойствие, Лидия спросила:
– А ты?
– Я? Ну, я пока делаю вид, что он мне до фени. А там… кто знает?
Опустившись на стул, Лида зашептала:
– С огнем играешь, дочка! Можно ох как обжечься. Долго раны залечивать придется.
– Не понимаю тебя.
– Как ни крути, а Марик – хозяин. Какой-никакой, а хозяин. Ты – прислуга. Чувствуешь разницу?
– Оставь свои предрассудки. Марик – хозяин, потому что ему повезло и бездетные Германовы взяли мальчугана из Дома малютки. На его месте могла оказаться и я.
