По всему видно, у парочки серьезные отношения. Ну и дай им Господи. Глядишь, все сложится-склеится и Ева станет замужней дамой.
Решив дождаться возвращения Германовой, Бронислава до двух ночи просидела в гостиной. А когда сон стал вконец одолевать пенсионерку, она потопала к себе в комнату.
Разговор с Евой произошел на следующий вечер. Накрыв стол к ужину, Бронислава, слегка склонив голову, поинтересовалась:
– Евочка, а Виталик – он кто?
Не отрывая взгляда от газеты, Германова сухо бросила:
– Мужчина.
– Знамо дело, мужчина, я о другом толкую. Тебе он кто?
– Знакомый.
Подобный ответ не мог удовлетворить любопытство Брониславы Егоровны, поэтому она решила не отступать и идти до победного конца.
– Не подумай, что я сую нос в чужие дела, но ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Ты для меня дороже доченьки.
Ева невесело улыбнулась:
– Знаю, няня. Я тоже очень сильно тебя люблю.
– Кхм… вернемся к Виталику. У тебя с ним серьезно?
– Няня!
– А что такого я спросила?
Минуты две Ева молча жевала салат.
– Он тебе понравился? Только честно, – спросила она наконец.
– Видный мальчик. Подходящая кандидатура для моей рыбоньки. Только…
– Только что?
– По-моему… я, конечно, могла ошибиться…
– Не тяни, говори начистоту.
– Мне показалось, он немного моложе тебя?
– Так и есть. Витальке тридцать один год.
Бронислава Егоровна нахмурила морщинистый лоб:
– Это ничего. Сейчас и не такие браки встречаются. Главное, чтобы вы друг друга любили.
Не дослушав, Ева встала из-за стола:
– Я поработаю в кабинете, завтра мне предстоит тяжелый день.
– Евочка, детка…
– Спокойной ночи, няня.
Через неделю Виталий вновь заехал за Евой. На этот раз мужчина преподнес Германовой букет цветов, а Брониславе презентовал коробку дорогих шоколадных конфет.
Его внимание тронуло пенсионерку до глубины души.
– Надеюсь, вы любите шоколад, – обеспокоенно спросил он, пока Ева облачалась в верхнюю одежу.
– Конечно, милый. За фигурой уже лет двадцать как следить перестала.
Тем же вечером Бронислава опустошила половину коробки с вкуснейшим лакомством.
Ева старалась избегать разговоров о Виталии, но однажды – дело было в конце ноября – Бронислава не сдержалась:
– Можешь меня ругать, но я должна сказать. Сейчас ты молода, красива, но время летит неумолимо быстро. Не успеешь оглянуться, как стукнет тебе сорок пять, затем пятьдесят…
– Няня, куда ты клонишь?
– Евочка, родить тебе надо! Родить, понимаешь? Ведь с ребеночком куда лучше. Ты не беспокойся, будешь по-прежнему работать, я сама его выхожу. Вас всех вырастила и его выращу. Только роди… пока последние сроки не вышли.
Ева расхохоталась:
– Няня, ну почему, если у женщины нет детей, все считают ее несчастной? Может быть, я не создана для материнства? Или ты исключаешь такую возможность?
– Конечно, исключаю. Глупенькая, без наследников – очень плохо. И это понимаешь слишком поздно.
– У тебя нет детей, разве ты несчастна?
Бронислава Егоровна опустила голову:
– Отчасти… Но мне посчастливилось в другом. У меня были вы. Всю любовь без остатка я отдавала вам. А кто есть у тебя?
– Ты!
– Ева, я серьезно.
Германова закурила.
– Видишь ли, няня, для того чтобы забеременеть, нужен мужчина. Как ни крути, а без него не обойтись. И заметь, это должен быть не первый встречный, а надежный, здоровый парень, чтобы ребенок, не дай бог, не родился с плохой наследственностью.
– А Виталик? Чем он плох? Красивый, статный, здоровый.
– Вынуждена тебя разочаровать – Виталик не по этой части.
– Как это? – не поняла Бронислава.
– Очень просто.
– Он не может иметь детей?
Выпустив струйку дыма, Ева обняла няню за плечи и, слегка покачиваясь из стороны в сторону, прошелестела:
– Ты же многого не знаешь. Поэтому сразу делаешь скоропалительные выводы.
– Так расскажи.
– Не сейчас, я устала. Честное слово. Голова раскалывается, хочу прилечь. Ты тоже иди к себе, посмотри телевизор.
Вздыхая, Бронислава удалилась. А часа через полтора, лежа в кровати, она услышала едва уловимый стук. Встав, Броня прошествовала в холл. Дверная цепочка была откинута.
Подойдя на цыпочках к спальне Евы, она заглянула внутрь и покачала головой. Ева ушла.
– Куда на ночь глядя одна завихрилась? А ведь говорила – голова раскалывается.
Узнать у Германовой, куда та направлялась ночью, не представилось возможным. На следующий вечер, в очередной приезд Виталия, между парочкой вспыхнула ссора.
Закрывшись в кабинете, Ева кричала:
– Это смешно, ты говоришь глупости!
– Но ты мне обещала, – басил Виталий.
– Это ты себе нафантазировал невесть что! Не будь ребенком, о каком будущем ты говоришь? Его нет. Нет, понимаешь?
– Можно попытаться.
– Уволь, я не намерена пытаться.
Бронислава уже хотела было отправиться в кухню, как вдруг услышала визг Евы.
– Не трогай меня! – визжала Германова. – Как ты смеешь?! Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать?
– Попробуй!
– И попробую!
– Это угроза?
– Она самая!
– Не советую мне угрожать, – прохрипел обычно сдержанный Виталий. – Ты играешь с огнем!
– О!.. Как мы запели! Значит, мне можно начинать бояться?
– Все вы такие, – процедил мужчина и выбежал из кабинета.
Бронислава не успела скрыться из виду. Виновато улыбаясь, она взглянула на раскрасневшуюся Еву, которая выбежала в гостиную вслед за Виталием.
– Кто – мы? – вопрошала она, не обращая внимания на перепуганную няню.
– Богачи! Думаете, раз у вас есть деньги, то можно играть людьми, как марионетками.
– Кто с тобой играл, идиот? По-моему, изначально все было ясно, как дважды два. Я не виновата, что у тебя такая бурная фантазия!
– Желаю тебе всего самого… – не договорив, Виталий схватил пальто и был таков.
Ева упала на диван:
