Среди новостных ссылок, расположенных в колонке правее статьи о болезнях, одна привлекла внимание Стежнева. «Террористический акт в «Домодедово», — гласила она.
Заинтересовавшись, Стежнев перешел по ней на новостной сайт и оторопел. В самом начале статьи красовалась фотография с мертвым генералом Ковалевым и подписью: «Террорист покончил с собой».
Вот это был номер так номер. Уж насколько у Стежнева были крепкие нервы и слабо развитое воображение, но и он ощутил, как похолодели кончики пальцев.
Ковалев мертв! Это настолько меняло ситуацию, что аж голова кругом пошла. Это означало, что времени вообще нет нисколько. Если генерал решился на теракт в аэропорту, значит, ему крепко наступили на хвост. И не надо быть гадалкой, чтобы понять — все дело в секретных документах Бражникова.
В сознании Стежнева моментально выстроилась схема, в которую теперь вписывалось буквально все.
Итак, Бражников задумал предательство. Он подготовил и передал секретные данные Еремеенко и объяснил, с кем, где и когда надо встретиться для их передачи. Может быть, даже не объясняя ничего про данные, а просто попросил отвезти и передать нужному человеку смартфон, поэтому дембель и хвастался им! Он, вероятно, не знал и не знает о содержимом. Зачем ему знать? Он «почтовый голубь», дело которого отнести письмо. Ковалев об этом не знал, но, пользуясь эвакуацией людей из бункера ввиду чрезвычайной ситуации с заразой, велел Стежневу достать ОЗК и противогаз, в которых сам сунулся в бункер. Но там он, видимо, обнаружил, что Бражников данные уничтожил, а остались лишь переданные Еремеенко. Тогда Ковалев звонит Стежневу, велит сначала убить Наталью Евдокимову, специалиста по опасным инфекциям, чтобы та не размотала, откуда взялась зараза в городе, а потом велит догонять поезд с Еремеенко.
Стежнев остановил поток мыслей и почесал бородку. Все же концы с концами не совсем сходились. Если все так, то как вышло, что Ковалев попался? Ладно, если бы его взяли в бункере, это было бы объяснимо. Но аэропорт-то ему зачем понадобился?
И тут Стежневу стало страшно. А что, если это все подстава чистой воды? Что, если Ковалев его просто слил? Он взял ОЗК, залез в бункер, вытащил диск с данными и решил драпануть с ним в аэропорт. А чтобы Стежнев не мешался, отправил его по ложному следу, за Еремеенко, о котором узнал, что тот в этот день убыл из воинской части.
Но через миг у Стежнева отлегло от сердца. Нет, такого быть не может! Ведь Аня сообщила, что по указанию начальника поезда ограбила Еремеенко именно ради данных на его смартфоне.
«Уже легче, — подумал Стежнев, вытирая пот со лба. — Но все равно ситуация непонятная».
И тут его снова осенило. Верным ему теперь показался не первый вариант и не второй, а некий промежуточный.
Бражников действительно отдал смартфон с данными Еремеенко. Это подтверждают показания Ани, и это ясно из рассказа Карины. То, что Еремеенко не знает о содержимом, подтверждает факт, насколько небрежно он обращается с носителем секретных данных. Для него это просто смартфон. Ковалев действительно попал в бункер, это доказывает его просьба достать ОЗК. Но дело в том, что Бражников не мог удалить данные в бункере. Они остались на сервере. Ведь от него потребовали бы объяснений, и он бы попался. Значит, попав в бункер, Ковалев добыл диск с данными и помчался с ним в аэропорт.
Но зачем тогда посылать Стежнева в погоню за Еремеенко? Если диск на руках…
«Вот я идиот! — подумал Стежнев, едва не хлопнув себя ладонью по лбу, еле сдержался. — Все ведь ясно, как белый день! Дело в ценности данных! Если они только у Ковалева, они стоят очень много. А если Еремеенко передаст их иностранным агентам раньше, чем генерал, то они уже не будут стоить ничего».
Это объясняло все. Ковалев просто хотел отнять у Еремеенко смартфон с секретной информацией, и ничего больше. Лишь затем, чтобы не обнулилась ценность данных, имеющихся у него самого Ковалева. Он же так и сказал: «Найти и изъять все электронные накопители данных». То, что курьер при этом погибнет, не имело никакого значения. Забрать! Больше Ковалеву ничего не было нужно. Он даже не велел их доставить, это как бы подразумевалось, но не озвучивалось. Выходит, уже отдавая этот приказ, он не рассчитывал получать перевозимое Еремеенко, потому что направлялся в международный аэропорт «Домодедово». И там понял, что его вычислили и ждут. Потому и теракт… У него не было другого способа улететь. А когда понял, что план провалился, предпочел застрелиться.
Стежнев ощутил, как намного легче стало дышать. Ситуация складывалась непростая, но не такая критичная, какой она ему показалась вначале. Просто теперь она требовала решительных действий, а не обдумывания. Сейчас надо пробиваться к начальнику поезда и брать быка за рога. Добыть смартфон, выяснить, кто заказчик, а потом самому договориться о продаже.
«Вся эта кутерьма с заразой мне выгодна! — подумал Стежнев, приходя во все более бодрое расположение духа. — Начальник поезда, получив сообщение о заражении поезда, наверняка принял это за маскировку работы спецслужб. И вполне мог или тщательно спрятать аппарат, или вообще избавиться от него, выбросив в окно. Однако уже очевидно, что вся кутерьма с инфекцией не игра, слишком уж реалистично и долго, и он расслабился. Выполняет свои обязанности и думает, как бы закончить задание в сложившейся ситуации».
И действительно, если до закрытия вагонов начальник поезда сразу заподозрил бы неладное при появлении «офицера ФСБ», сразу бы решил, что это за ним и за похищенными у курьера данными, то теперь все можно обыграть намного мягче. Можно представиться фээсбэшником и сказать, что идет расследование ситуации с заразой, проверка версии о бактериологической диверсии. Начальник поезда расслабится, поймет, что не по его душу, и тут-то его можно неожиданно нахлобучить.
— Пойду прогуляюсь, — сообщил Стежнев Ане, поднимаясь с полки. — Какой номер штабного вагона?
Проводница не успела ответить, поезд довольно резко начал сбавлять ход. Стежневу даже пришлось упереться рукой в переборку купе, чтобы не упасть.
— Что за черт? — спросил он.
— Ростов, — сообщила женщина. — На стрелках притормозили.
Стежнев выбрался в коридор и прильнул к окну, разглядев впереди огни большого города. Поезд, все еще сохраняя приличную скорость и больше не притормаживая, уверенно двигался в сторону вокзала.
Один из украинцев поднялся с нижней полки и встал рядом со Стежневым, тоже стараясь рассмотреть, что происходит за окном вагона.
— Шо за фигня? — спросил он, сильно смягчая звук «г». — Чому перед Ростовом не гальмуемо?
Стежнев не ответил. Его бесило, когда украинцы, прекрасно зная русский, начинают выделываться на жутком суржике, не имеющем отношения к литературным нормам украинского. Они вообще, в большинстве, на украинском и не думают. Это понятно хотя бы из того, что человек, думающий на украинском, никогда бы не придумал для русских уничижительное прозвище «колорады». Потому что по-украински «коло Рады» означает «возле Верховного совета Украины». И любому реальному носителю языка это очевидно бы резало слух. Но никому не порезало, и пользовались этим прозвищем долго, видимо, пока кто-то не образумил. То же самое с известной кричалкой «кто не скаче, тот москаль!». Дело в том, что в украинском языке есть норма, по которой про человека говорят «людына стрибае», а «скаче» говорят только про животных, например, «скаче як мавпа». Американские русскоговорящие агенты, придумавшие эту кричалку, в таких тонкостях явно не разбирались, но и сами украинцы подвох заметили не сразу, что говорит о весьма невысоком уровне знания ими «родного» языка.
