— Почему она в таком виде? — спросил Пичугин, отметив про себя, что о таких подробностях спутница ему вчера не рассказывала.
— Судя по камерам, на здание аэропорта ей пришлось прыгать сквозь стену пылающего авиационного керосина после взрыва заправщика, — ответил Трифонов. — Там кадры тоже эффектные, но эти круче.
— Одежда сгорела прямо на ней?
— Скорее оплавилась, а остатки Наталья Викторовна сама содрала с себя. Вот просто содрала, не останавливаясь. Я представить себе такого не могу. Вы видели на ее ногах ожоги?
— Я ее ног еще не видел, — ответил Пичугин, не отрывая взгляда от монитора.
Дальше монитор показал нечто невообразимое. Наталья в буквальном смысле исчезла в одном кадре, а в следующем появилась на полтора метра ближе к Ковалеву. Это произошло так стремительно, что Ковалев выстрелил не в Наталью, а в то место, где она только что находилась.
— Как вам такой фокус, Олег Иванович? — спросил Трифонов, нажав паузу.
— Это не монтаж? — для приличия усомнился Пичугин, отыгрывая удивление, но стараясь не перегнуть.
— Нет. Исследовали запись покадрово. Все перемещение ее заняло около сорока миллисекунд. На одном кадре изображение уже чуть смазанное, это говорит о том, что прыжок уже начался. На следующем кадре зафиксировалась только туманная полоса, а на третьем снова туманный силуэт. Три кадра, это пятьдесят пять миллисекунд. Значит, ваша знакомая преодолела полтора метра примерно за сорок — сорок пять миллисекунд. Но дело даже не в этом. Она стартовала с места и остановилась почти как вкопанная. Вы представляете, какую силу надо приложить, чтобы остановить даже сорок килограммов, разогнанных до скорости полтора метра за сорок миллисекунд? Дальше так же. Она уходит с линии огня.
Трифонов снова запустил воспроизведение. На экране Наталья сделала еще два столь же стремительных прыжка, сбила с ног Ковалева, и тот, не имея возможности попасть в Наталью, пустил пулю себе в голову.
— Невероятно! — прошептал Пичугин, делая вид, что удивлен до последней возможности.
Впрочем, играть почти и не приходилось. Как бы ни был он подготовлен к такой информации еще Лемехом, но одно дело слушать рассказ и совсем другое — увидеть.
— Собственно, поэтому я и прилетел, — признался Трифонов. — Чума чумой, но мне местная ситуация с распространением инфекции представляется не такой угрожающей, как в Москве. Один заболевший, его уже локализовали…
— Надо все равно выяснить, кого он мог еще заразить, — уверенно заявил Пичугин.
— Безусловно! И это очень удобный повод выяснить то, что действительно касается государственной безопасности.
— Вы о Наталье?
— Естественно!
— А чем, по-вашему, может быть вызвана такая аномалия? Природная способность? И что опасного в ней? Она же не производит впечатление социопата. Скорее наоборот.
Пичугин не просто так задал этот вопрос. Он хотел протестировать, как на него отреагирует Трифонов. И он отреагировал. Едва заметно. В его глазах мелькнула тень разочарования. Он ждал от Пичугина чего-то иного, возможно, ответов на собственные вопросы. Но не дождался.
— Нет, это не природная способность, — глухим тоном ответил Трифонов. — Я предполагал, что она вам сказала. Раз не сказала, значит, не доверяет.
— А с чего бы ей мне доверять? Мы с ней знакомы чуть более суток.
— Как бы там ни было, вам, Олег Иванович, ее доверия придется добиться. Это и есть ваше главное задание. Чума чумой, но мы должны выяснить о проекте АКСОН и о носителях этих устройств все. А если она такая не одна? — Трифонов, произнеся «непонятное», как он считал, для Пичугина словосочетание «Проект АКСОН», продолжил объяснять: — Я вам сейчас объясню, откуда у Натальи Викторовны могут быть такие способности, а потом вы поймете, что требуется именно от вас лично.
— Хорошо. — Пичугин кивнул, усмехнувшись про себя и стараясь «не потерять лицо».
— Дело в следующем. Вы знаете, что, как оказалось, Наталья Викторовна тоже была знакома с Ковалевым?
— Да. Естественно, ведь я с ней встретился собственно после того, как она позвонила ему. Ковалев привлек меня к расследованию инцидента с чумой, как я понял, по ее просьбе.
Трифонов наконец избавился от напускной грубости и казарменной пошлости. Теперь он говорил серьезно, и, похоже, этот монолог подготовил заранее.
— Так вот, пятнадцать лет назад она случайно оказалась впутана в историю, которая вскрылась только после самоубийства Ковалева. Все эти годы на Наталью Викторовну у нас ничего не было, мы за ней не следили, у нас вообще нет на нее сколько-нибудь полного досье. Только характеристики по работе, а они самые положительные.
— Вы компромат на нее собираете, что ли? — удивился Пичугин.
— Нет. Я сообщаю, что на нее у нас вообще почти нет никакой информации. Мы почти ничего не знаем о периоде ее жизни длиной в пятнадцать последних лет. Детский сад, школа, институт, диссертация, научная работа, работа специалиста по чуме. Все! Исключительно прекрасный сотрудник. Обаятельная, но очень серьезная женщина, с которой не может ужиться ни один мужчина. И никаких деталей за последние пятнадцать лет. Сейчас мои парни начали собирать информацию из ее прошлого. Но на это уйдет несколько дней или даже пара недель.
— Почему вас именно этот период интересует?
— Есть причина. Дело в том, что, судя по увиденным вами кадрам, пятнадцать лет назад она соприкоснулась с очень, очень, очень секретной разработкой, которую курировал тогда еще полковник Ковалев по линии госбезопасности. И ее сверхспособности не являются природными. Они являются следствием внедрения в ее организм этого аппарата под названием АКСОН.
— Да ладно… — Пичугин старательно изобразил неподдельное удивление.
Это удалось без труда, потому что хоть и слушал эту историю уже второй раз, но теперь как бы с другой стороны, и всего-то надо было реагировать адекватно. Поднимать брови, хмыкать, с сомнением покачивать головой.
— Именно так. В руководстве комитета были уверены, в основном на основании отчетов самого Ковалева, что все без исключения прототипы устройств уничтожены, а сам проект провалился. Из отчетов было известно, что этих прототипов было несколько. Но когда ко мне попала запись с Натальей Викторовной, стало очевидно, что как минимум один АКСОН сохранился и существует. Да не просто существует, а вживлен и успешно действует.
«Что бы он сказал, если бы узнал, что и у меня в желудке тоже стоит АКСОН?» — не без удовольствия подумал Пичугин.
— Раз прототип существует, то, скорее всего, выжил и один из создателей АКСОНа, некто профессор Лемех. Согласно отчету Ковалева, Василий Федотович Лемех погиб при взрыве лаборатории. Но откуда тогда взялся АКСОН у Евдокимовой?
— А может, от самого Ковалева? Если они давно знакомы. Такая версия вполне реальна.
