Сразу разрушению подверглась вся система власти, важнейшие вопросы откладывались до появления Учредительного собрания. Как признал тогда лидер правых А.И. Гучков, «мы ведь не только свергли носителей власти, мы свергли и упразднили саму идею власти, разрушили те необходимые устои, на которых строится всякая власть». Что Временное правительство, ориентируясь на западную модель буржуазного государства, разрушало структуры традиционной государственности России, было очевидно и самим пришедшим к власти либералам. Французский историк Ферро, ссылаясь на признания Керенского, отмечает это уничтожение российской государственности как одно из важнейших явлений Февральской революции.
Безвластие коснулось буквально каждого человека. Были ликвидированы посты генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников, полицейские и жандармские должности и управления, в губернии и уезды назначили комиссаров. Но у них не было никаких реальных средств влиять на положение. Как они сами заявили в Петрограде, без опоры на местные Советы их власть «равна нулю» – но правительство вело дело к конфликту и с Советами. В армии была проведена чистка комсостава (по данным Деникина, за первые недели было уволено около половины действующих генералов). Начался территориальный распад.
Хаос стал бы полным, если бы уже не были созданы элементы матрицы советской власти (Советы, фабзавкомы, Красная гвардия и милиция, а также партийные ячейки). Для советского государственного строительства было характерно абсолютное недопущение разрывов непрерывности в наличии власти. Проявившееся в эпоху становления советского строя «чувство государственности» (иногда даже говорили об «инстинкте»), а также доктрина государственности, сложившаяся во многом на базе обыденного здравого смысла, – особая глава истории русской культуры.
За полвека до Октября русская культура создала уникальную гамму крупных социально-философских учений, в которых были продуманы (мысленно «испытаны») целые цивилизационные проекты: народничество, анархизм, русский либерализм, монархический традиционализм, социал-демократизм и русский коммунизм, православный социализм (для сравнения стоит сказать, что в западной общественной мысли в то время конкурировали лишь два крупных социально-философских учения – либерализм и марксизм, – родственные по своим мировоззренческим корням). При всей несхожести этих течений, все они участвовали в создании образов идеального, желаемого и возможного государства России. Русская культура провела огромный и длительный «мысленный эксперимент». Литература донесла вопросы и ответы этого эксперимента до широких народных масс в художественных образах – лучше, чем это могла бы сделать научная философия.
Всю эту систему знания освоил именно Ленин, методолог-новатор.
Поставив в работе «Государство и революция» проблему слома старой государственной машины, Ленин после Октября, уже как председатель правительства, убедился, что «машина» государства уже разрушена до большевиков и стране грозит катастрофа. И в идеологии большевиков был сделан удивительно быстрый и принципиальный поворот – она становится государственной и даже державной. По этому вопросу Ленину приходилось вести резкие споры с рядом других лидеров (например, с Н.И. Бухариным).
Для нашего главного вопроса достаточно сравнить два главных проекта, задающих России разные и расходящиеся цивилизационные пути. Один проект – партии кадетов и более левых либеральных партий, предполагающие построение в России государства западного типа с рыночной экономикой. Этот проект воплощал сначала Керенский, а потом Деникин и Колчак. Были в нем и радикалы (Корнилов), так что однажды большевикам пришлось защищать умеренного Керенского – такое бывает в политике. К этому проекту присоединилась часть эсеров и меньшевиков. Это – Февраль, «белые».
Другой проект – советский, его воплощал Ленин. Это – Октябрь, «красные». Советский проект также был неоднороден: вначале его поддерживали левые эсеры, временами анархисты (Махно), внутри большевизма было несколько течений, борьба между которыми разгорелась после смерти Ленина и кончилась 1937-м годом.
И белый, и красный проекты Россия сравнила не в теории, не по книгам, а на опыте, через тысячи больших и малых дел. Сначала, с февраля по октябрь 1917 года, сравнение проходило в мирных условиях сосуществования Временного правительства и Советов. Это соревнование проект Керенского проиграл вчистую. Новая государственность по типу либерального Запада не сложилась, а ее зачатки авторитета не завоевали и 25 октября без боя сдали власть Советам.
При этом надо отметить одну принципиальную трудность, с которой столкнулась новая власть и на которую в нашей официальной истории как-то не обращали внимания. Разочарование, которое испытала либеральная интеллигенция после поражения революции 1905–1907 годов, тяжести мировой войны и хаос революции после Февраля привели к тому, что итак немногочисленная интеллигенция в большой своей части сникла и «дезертировала» от работы по организации государственного и хозяйственного строительства.
Однако под давлением и при активном участии Запада блок кадетов и эсеров попытался военным путем вернуть власть и продолжить свой проект. С середины 1918 года сравнение обоих проектов происходило в форме гражданской войны. За ней наблюдала вся Россия, и это был второй этап «пробы на зуб». Военное соревнование, как известно, белые также проиграли вчистую. Антисоветский историк М.В. Назаров говорит определенно: «При всем уважении к героизму белых воинов следует признать, что политика их правительств была в основном лишь реакцией Февраля на Октябрь – что и привело их к поражению так же, как незадолго до того уже потерпел поражение сам Февраль» (см. [79]).
Этот факт мы должны себе объяснить и его затвердить, иначе дальше не продвинемся. Белые унаследовали остатки государственного аппарата, имели полную поддержку имущих классов России и большую поддержку (включая военную интервенцию) Запада. Поначалу у них был такой огромный перевес над красными, что они овладели практически всей территорией России, за исключением маленького пятачка в центре. Почему же они начали утрачивать эти территории и отступать перед Красной армией, обутой в лапти?
Ответ известен, но его у нас из головы вытеснили при промывании мозгов. Образно говоря, красные победили потому, что крестьяне им сплели миллион лаптей. А белым не сплели, и им пришлось просить ботинки и обмотки у англичан. Белая армия действовала в России как завоеватели, и ее продвижение сопровождалось восстаниями (по словам историка белых А. Зайцева, издавшего в 1934 году в Париже большую книгу, вслед за белыми шла «волна восставших низов»). По выражению западных историков, в России тогда возникло «межклассовое единство низов», которые отвергли проект белых. Отвергли в целом, а не по мелочам и не из-за жестокостей и казней.
Важный факт: несмотря на все ошибки и даже злодейства «местных» большевиков, развязанная против них гражданская война резко изменила отношение населения к ленинскому проекту в принципе. Вот свидетельство человека правых взглядов – Алексея Васильевича Бабина (1866–1930), в эмиграции Алексиса Бабине. В 1988 году в Англии вышли его дневники под названием «Дневник русской гражданской войны. Алексис Бабине в Саратове. 1917–1922». Он отстраненно повествует о бытовой, фактологической стороне гражданской войны, вплоть до подсчета орудийных выстрелов и пулеметных очередей. Из его дневников становятся ясны масштабы «стихийного» насилия в обстановке хаоса, агонии старой государственности. Рецензенты этой книги отмечают: «Разумеется, автор не смог скрыть своих политических симпатий. Они не на стороне большевиков… Но, странное дело, Бабин отмечает и оказываемую им поддержку со стороны “добропорядочных” граждан Саратова накануне перехода власти к Советам, и неожиданные симпатии к новым правителям со стороны “ультраконсервативной” университетской профессуры».
