Частенько наши страхи и опасения воплощаются в жизнь. Сегодня было суждено воплотиться страху Натки. Ступив на проезжающую площадку, Натали зажмурилась, и как следствие, в тот момент, когда свекровь с Катариной вошли в торговый центр, Ната поехала дальше.
Услышав ее крик, Ката обернулась.
– Розалия Станиславовна, Ната осталась на улице.
Свекровь покрутила пальцем у виска.
– Заходи снова, идиотка! Не позорь меня перед людьми. – Она соблазнительно улыбнулась накачанному охраннику.
Наталья предприняла вторую попытку. И вот она уже готовится сделать шаг, чтобы присоединиться к компании, как дверь-вертушка ни с того ни с сего остановилась.
– Ай! Уй! Эй! Выпустите меня отсюда! Ката, Розалия Станиславовна, помогите.
– Урою паразитку! – Свекровь подошла к стеклянной конструкции.
– Только ты, самая кретинистая из кретинок, могла умудриться застрять при входе в торговый центр.
– Я не виновата. Вон дядечка тоже застрял.
Тучный господин, планировавший покинуть магазин, был заточен в прозрачный плен при выходе.
Ката обратилась к охраннику.
– Что делать?
Тот невозмутимо отчеканил:
– Ждите, сейчас придет человек.
Нагрузка на вторую вертушку возросла. Розалия негодовала.
– Ката, хрен с ней, пусть торчит здесь, пошли в ювелирный.
– Нет! Не уходите, мне страшно! Ката, не оставляй меня.
– Товарищ охранник, у вас в кобуре настоящее оружие?
Мужик вопросительно посмотрел на Розалию.
– Да.
– Можно вас попросить об одолжении?
– Слушаю.
– Пристрелите ту орущую бабу. Всем нам, включая и вас, станет намного легче.
Ко входу спешил плотного сложения мужичок с металлическим чемоданчиком. Катка не успела опомниться, как низкорослый типчик, оставив чемодан в метре от двери, со всей дури долбанул ногой по прочному стеклу.
Дверь заработала. Наталья наконец оказалась внутри, а Копейкина ломала голову, задаваясь вопросом: для чего мужичок притащил с собой чемоданчик, если с неполадкой справился при помощи мощного удара?
В ювелирном бутике свекровь зацокала языком.
– Вау! Какие серьги! Кому-то необходимо сделать новогодний подарок, – она нагло уставилась на Катку.
– А у меня скоро день рождения, – пропищала Наталья.
Розалия Станиславовна скривилась:
– Ой, как ты сейчас некрасиво поступила. Ой, как мне за тебя стыдно. Ой-ой-ой! Напоминать в ювелирном о своем дне рождении – жуткое бескультурье. Напрашиваясь на подарок, ты...
– Да я просто...
– Позор на твою голову. Во-первых, мы с Катой прекрасно помним о твоем дне рождении, а во-вторых... а когда ты родилась?
– Второго января.
– А ведешь себя так, будто родилась первого. Пристыдись. Кстати, Ката, детка, ты не хочешь подарить мне на Новый год серьги?
– Не хочу.
Розалия надула губы. В отместку она проторчала в ювелирном ни много ни мало – полтора часа.
Еще через полтора часа Копейкиной хотелось умереть. Ноги гудели, спина взмокла, голова напоминала шар, набитый ватой.
Переступив порог второго – о боже! – только второго по счету бутика, Розалия поразилась разнообразию всевозможных вещичек. Носясь по пятидесятиметровому помещению, свекровь не переставала тараторить:
– Катка, посмотри какая прелесть – керамическая лягушка. Давай купим Наташке?
– Зачем мне лягушка?
– Будешь с ней разговаривать. Посмотри в ее умные глаза, того и гляди заговорит.
– Неудачный выбор, – вставила Копейкина. – Как вам нравится кошелек из змеиной кожи?
– Ужас!
– Почему?
– Для чего ей кошелек, тем более из змеи. Она боится их до беспамятства.
– Я боюсь живых змей, – подала голос Ната.
– Помолчи, сначала подарок должен понравиться мне, и лишь тогда мы купим его тебе.
Бесподобное заявление. А если свекрови ничего не приглянется, что прикажете дарить Наташке?
– Ката, не стой как идиотка в диспансере, дуй сюда, смотри, какие шкатулки. Улет! А эта инкрустирована камнями, ты глянь, от настоящих не отличить. Я ее беру!
– Наташке?
– Нет, для себя, буду держать в ней драгоценности, и ту лягушку обязательно куплю.
Минуту спустя свекровь орала:
– Катка, чтоб тебе пусто было, посмотри на это чудо! – Розалия таращилась на чучело белого аиста. – Я о таком всю жизнь мечтала, все сорок три года.
– Розалия Станиславовна, опомнитесь, зачем вам аист?
Свекрища уже неслась к продавщице.
– Женщина, сколько стоит тот бесподобный аист?
Услышав, что кто-то интересуется чучелом, продавщица мгновенно оживилась. А как же иначе, ведь, кроме этой размалеванной дамочки на высоченных шпильках, ни один идиот не обращал внимания на мумию пернатого.
– У вас отменный вкус, сразу видно, человек разбирается в прекрасном.
– Ну, этого у меня не отнять.
– Аист украсит интерьер вашего жилища...
– Вы не сказали, сколько стоит это великолепие?
Продавщица потупила взор.
– Две тысячи.
– О!.. Катка, почти даром, я его покупаю.
– Долларов, – нехотя выдавила хозяйка сувенирной лавки.
Розалия округлила глаза.
– Долларов? Трупешник в перьях стоит две тысячи зеленых? Холера на тебя!
– Но он впишется в интерьер...
– За два куска баксов я кого угодно впишу в интерьер.
– Значит, покупать не будете?
– Разумеется, нет. А тот павлин на сколько потянет?
– Тысяча восемьсот.
– Безвкусица! А кошечка, которая стоит у вас на прилавке?
– Она живая.
Свекровь сникла.
– И как вам в голову пришло торговать чучелами? Да ни один нормальный человек не согласится поставить в квартиру труп птицы.
– Но вы же хотели приобрести.
– Я?
– Да.
– Не смешите, я поинтересовалась из чистого любопытства.
Катка вздохнула с облегчением, слава богу, Розалия одумалась. В противном случае пришлось бы тащить в коттедж чудо таксидермии.
Пока Наталья разглядывала фарфоровые статуэтки, свекровь заприметила новый сувенир.
