Майор Апухтин сидел справа от водителя. Он сразу схватил трубку. Звонить в машину могли, видимо, только ему.
— Майор Апухтин, слушаю вас внимательно.
Он достаточно долго что-то слушал, отвечал только «да» и «нет» и завершил разговор традиционно:
— Я понял. Конец связи.
Не знаю, что толкнуло меня, но я почему-то подумал, что все это имело прямое отношение ко мне, хотя словосочетание «товарищ полковник» ни разу не прозвучало. Допустим, я и услышал бы его. Но ведь это мог быть любой другой полковник, не обязательно же Самокатова. Тем не менее ко мне откуда-то пришла уверенность в том, что разговор шел о моей скромной особе.
На стрельбище нас вызывали на позицию по тройкам. Майор первым поставил меня, потом — курсантов Лабу и Зноя. Он дал нам отстрелять по два больших магазина по сорок четыре патрона.
Каждый из нас работал по трем мишеням — головной, поясной и ростовой. Естественно, с увеличением мишени возрастала и дистанция до них.
Результаты оказались очень даже неплохими и приблизительно равными. У кого-то из нас лучше получилась стрельба с дальней дистанции, у кого-то — с короткой.
Меня удивило то обстоятельство, что две другие тройки отстреляли только по паре коротких магазинов, рассчитанных на двадцать патронов. Инструктор в подробностях не разбирал с ними результаты стрельб. Это, скорее всего, тоже что-то значило.
Я сложил наблюдения на стрельбище и телефонный разговор Дмитрия Евгеньевича и понял, что мне следует к чему-то готовиться. В моем конкретном случае это мог быть только выезд на серьезную операцию. Я понял, что уже определена тройка, которая будет ее проводить. Это я, Лаба и Зной.
Вечером, сразу после ужина, майор Апухтин дождался группу у выхода из столовой, позвал нас троих, ткнул каждого тяжелым пальцем в грудь и распорядился:
— К командиру!.. Она ждет.
После этого он пошел в сторону казармы с остальными шестью курсантами.
Мы остановились, переглянулись. Все трое были примерно одного возраста. В званиях если и различались, то не сильно.
— Идем, что ли? — предложил Зной.
— Нам приказано. Значит, идем, — мягко согласился Лаба.
Парни пошли первыми, не оглядываясь, не сомневаясь и не дожидаясь моего ответа. Я двинулся за ними.
На первом этаже все тот же дежурный майор в форме десантника молча показал нам на лестницу.
— Дорогу помним, — заявил Зной и решительно двинулся наверх. Мы постарались не отстать от него, хотя он ступени преодолевал через одну.
Перед дверью кабинета командира курсант Зной остановился, подождал нас, перевел дыхание, потом решительно постучал.
Последовало приглашение, и мы вошли в кабинет.
Алевтина Борисовна сидела в той же позе, что и утром, и занималась, кажется, тем же делом, то есть изучала распечатку каких-то документов. Их перед ней было много. Принтер, расположенный на боковом приставном столике, гудел без перерыва, выдавал все новые и новые страницы. Да уж, на то, чтобы внимательно читать и анализировать все это, не хватит не только дня, но и ночи.
Курсант Зной словно стал командиром, за всех доложил о прибытии. Он вообще, как я понял, был таким вот ярко выраженным лидером, стремился доминировать, всеми командовать.
Но я не привык подчиняться тому человеку, который сам себя считал большим начальником. Выборность в этом плане меня тоже не устраивала. Командир должен быть назначен. Таков святой армейский принцип.
Наверное, понимание ситуации заставило меня поморщиться.
Алевтина Борисовна не зря и не случайно служила в военной разведке.
Она умела замечать мелочи, все увидела, оценила и в самом начале разговора расставила по своим местам:
— Присаживайтесь, товарищи курсанты. Вам, вашей группе, предстоит выполнение срочного задания. Потому я сразу назначаю старшего. Им будет курсант Ив.
Я встал и заметил, как вытянулось лицо у Зноя, сидящего напротив. Но длилось это только мгновение. Он быстро взял себя в руки, умел подчиняться приказу.
— Сиди. Я объясню ситуацию. Ваша группа, вся целиком, должна была выполнить три задания в одном регионе, причем синхронно, в одно и то же время. Мы планировали использовать всех вас тройками. Оперативный отдел успел разработать план операции только для первой из них, но время его выполнения еще не пришло. Потом он собрался взяться за дело для второй. Детали ваших действий должны были прорабатываться в последнюю очередь. Но тут мы получили свежую информацию. Лицо, против которого вы должны работать, собирается навестить родной горный аул. Там состоится свадьба его родственницы. Такой шанс упускать никак нельзя. Все остальное время этот субъект находится под сильной охраной. Он, видимо, знает, что заочно, без всякого суда, приговорен к смерти, и проявляет высокую степень осторожности — не показывается на улицах, не посещает официальные мероприятия, хотя раньше ни одного из них не пропускал. Поэтому и было принято решение провести операцию немедленно. Причем в условиях, когда оперативный отдел еще не успел разработать подробный план действий. То есть действовать придется, что называется, с колес. Курсант Ив назначен командиром группы не случайно. Он имеет склонность к импровизированным действиям от обстановки, к тому же хорошо знаком с тамошней ситуацией. Лучше всех вас.
Тут раздался телефонный звонок.
Самокатова подняла трубку.
— Слушаю. Да-да, я жду этого человека. Проводите его ко мне. Прямо до кабинета.
Она задумчиво глянула то ли на меня, то ли в стену за моей спиной и проговорила:
— Сейчас твой старый знакомый зайдет. Он снова будет работать с тобой. Другим членам группы услуги такого рода пока не нужны. Его специально для тебя привлекли. Подождем.
Уже через пару минут в дверь постучали. Сержант в форме инженерных войск ввел в кабинет гримера Анатолия Константиновича Грицаева, который, как меня уверял подполковник ФСБ Саенков, проживал в Махачкале и не собирался уезжать оттуда.
Анатолий Константинович пожал руку полковнику Самокатовой, с одобрением посмотрел на меня, приветливо улыбнулся и заявил:
— Мне сказали, что в прошлый раз все удачно прошло. Сделаем и сейчас. Алевтина Борисовна, я буду ждать курсанта Ива в своем кабинете на первом этаже. Дежурный покажет ему, как найти.
Это уже было для меня новостью и не скажу, что самой приятной. Офицеру разведки вообще грех жаловаться на непопулярность в народе. Меня уже стала доставать столь широкая известность собственной персоны. Вдобавок Анатолий Константинович не только знал мой позывной, но и имел собственный кабинет в штабном корпусе «сектора Эль». Выходило, что ему здесь доверия было больше, чем мне.
Гример развернулся и вышел, не спросив разрешения, из чего я сделал вывод, что он не военнослужащий.
