— Как мне это ни прискорбно, я вашу правоту, командир, признаю. Но вы хотели еще что-то рассказать? Я не ради удовлетворения любопытства спрашиваю, а думаю, как и для каких целей можно доработать мой стимулятор.
— Да, я хотел еще об опыте сказать. Но это не просто опыт участия в боях. Бывает так, въезжаешь на «броне» в ущелье. Видишь кусты впереди, приказываешь стрелку-наводчику кусты обстрелять из пулемета или даже из пушки. Он стреляет, а из кустов бандиты вываливаются. Что это? Откуда появилось понимание, что там засада? Она ничем себя не выдала. Разве что недобрыми взглядами. Вы можете не поверить, Георгий Георгиевич, но я давно научился эти взгляды чувствовать. Бывает так, идешь по городу среди людей, и вдруг словно наждачной бумагой голову тебе почесали. Волосы зашевелились. Обернешься, стоит какой-то человек и смотрит на тебя. Не подходит, просто смотрит. А ты взгляд почувствовал. Неприязнь его ощутил. И даже не знаешь причины этой неприязни. Может, он так на всех людей смотрит, может, только на офицеров, может, нарукавную эмблему с «летучей мышью» рассмотрел и глядит так на тебя потому, что ты спецназовец военной разведки. А глазами с ним встретишься, он сразу взгляд отводит. Это ощущение недоброго взгляда — непонятное и, мне кажется, непознаваемое чувство тоже в бою может оказаться необходимым. И присуще оно не только мне, многие офицеры им обладают. Пару месяцев назад в горах вел бой отряд спецназа ФСБ. Преимущество спецназовцев было подавляющим, беспокоиться, казалось, было не о чем. Но командир отряда почувствовал взгляд в спину. Обернулся, показалось ему, что куст позади колыхнулся. Дал туда очередь. А там, как оказалось, несколько бандитов два пулемета выставляли. В тыл с пулеметами зашли. Так умение чувствовать взгляд спасло жизни многих бойцов. Вот если бы существовал такой стимулятор, который интуицию повышал…
— Интуицию мой стимулятор как раз и повышает, в числе прочего, — спокойно ответил профессор Горохов, думая при этом о чем-то другом и на меня не глядя. — Именно потому я приготовлю для каждого бойца вашего взвода по флакончику со стимулятором. Но вы в этом случае, если уж меня с ассистентами брать не собираетесь, должны взять на себя обязательство работать с нашим ноутбуком и записывать все показания шлемов. Впрочем, ваша работа будет сводиться только к тому, чтобы загрузить программу. Солдаты пусть выполнят соединение нашего интерфейса со своим коммуникатором. Как сегодня во время марш-броска. По возвращении вы передадите мне спецтехнику и поделитесь впечатлениями. Хотя я желал бы, естественно, иметь собственные впечатления, но я понимаю вашу озабоченность. Вы сумели меня убедить. А перед самым вашим отъездом я проведу с солдатами собеседование. Объясню им, что от них требуется и что им может дать стимулятор. Это поможет.
— Собеседование лучше провести заранее. Можно сегодня вечером в казарме. Между предпоследним и последним занятиями. В двадцать минут уложиться сможете?
— Без проблем. В пять минут уложусь.
— Вот и отлично. Лучше быть заранее подготовленным, чем не уложиться по времени. Нас же могут поднять по тревоге среди ночи и отправить. Тогда времени на собеседование не останется…
Я назвал время, когда Георгию Георгиевичу следует подойти в казарму.
Глава четвертая
Честно говоря, я не рассчитывал, что удастся так легко договориться с профессором Гороховым. Рассчитывал на его долгое и нудное нытье и попытки уговорить меня. Я же приготовился быть вредным, как Баба-яга вкупе с Кощеем Бессмертным, несговорчивым. Но Георгий Георгиевич оказался в действительности умным человеком, принял мои доводы и согласился с ними. Да с ними в самом деле было трудно не согласиться. Боевые действия — это не шахматы, там думать надо. И желательно думать предельно быстро. Тем более взвод отправлялся на нестандартные действия. В отличие от тех, кто прошел Афган, мы не имели специальной подготовки к «подземной войне». А там требовалась подготовка особая. Недаром же в Израиле существует специальная служба под названием «Яхалом» — это подразделения спецназа инженерных войск, специализирующиеся на «подземной войне». Более того, я даже вспомнил, что в этой службе есть специальное подразделение «Самур», которое непосредственно работает в подземных сооружениях. Откуда я это знал, вспомнить не мог, но вспомнил даже название. И потому, думая о том, что представляет собой моя память, задал профессору Горохову на прощание вопрос:
— Георгий Георгиевич, ваше задание я обещаю выполнить со старанием, а пока у меня к вам есть свой вопрос. Вы как специалист можете мне объяснить, что представляет собой человеческая память? Вот я сейчас только вспомнил, что есть такое подразделение израильского спецназа инженерных войск, как «Яхалом». Подразделение это специализируется на различных инженерных задачах, а внутри него есть другое подразделение, называемое «Самур», которое специально создано для ведения «подземной войны», то есть специализируется на войне в тоннелях — разыскивает их, ведет бои под землей, взрывает и уничтожает подземные коммуникации противника. Кажется, слово «самур» переводится как «хорек». Я не могу вспомнить, откуда у меня в голове взялись эти данные, тем не менее сами данные помню. Что это за особенность такая?
— А вам очень важно знать, откуда эти данные в голове появились?
— Нет. Это не принципиальный вопрос.
— Могу только догадаться, что вам и вашему взводу предстоит столкнуться именно с «подземной войной». И ваш мозг услужливо выудил из своих глубин эти понятия. А откуда они там, вы вспомните, когда в этом будет насущная необходимость и мозг решит, что вы должны вспомнить. Я уже, кажется, говорил вам, что не человек управляет мозгом, а мозг человеком. Человек, по сути своей, это только звучит гордо. В действительности это все не совсем так. Котенок, глядя в зеркало, видит там льва. И человек видит только то, что желает видеть. А в действительности он совсем не такой, каким себя представляет. И, видимо, никогда, при всем уровне техники в дальнейшем, может быть, даже в далеком будущем, не сумеет создать что-то подобное мозгу. Мозг — это гиперсеть гиперсетей, и никто в настоящее время не может сказать, как он работает. Сам же мозг не желает делиться с нами своими тайнами. Вернее, теми знаниями, которые в него заложены.
— Наверное, у каждого человека разный запас знаний, — попытался я показаться умным и высказал свое мнение, вместо того чтобы молча слушать.
— Обычно наука рассматривает средний человеческий мозг. А в среднем мозгу содержится более ста миллиардов нейронов и квадриллион синаптических связей. Объем информации, который помещается в мозг, в средний мозг, я повторю, два с половиной петабайта, то есть тысяча тетабайт, а это, чтобы было понятно, я разъясню, три миллиона часов просмотра телевизионных передач, на что потребуется триста лет. Вот вам где-то попала в мозг информация. Она там отложилась и ждала своего часа. Сегодня понадобилась, и мозг выдал вам ее в том виде, в котором пожелал или, если говорить точнее, счел необходимым выдать. И при этом он снисходительно позволяет вам думать, что это вы сами вспомнили, что это вы, такой умный, мозгом управляете.
