В начале 1850-х гг. Николай I принимал активное участие в работе комиссии во главе с академиком живописи Ф. Бруни, «отбраковавшей» «малоценные картины» из коллекции Императорского Эрмитажа. Несмотря на свою занятость, Николай I «ежедневно приходил в Эрмитаж и от 1 до 2 дня вместе с Бруни и другими лазал в подвалы, вытаскивал оттуда картины, разбирал, рассматривал, определял и развешивал их» и, «если раз он определял, что картина такой-то школы, его уже мудрено было переубедить»
[1020].
Все осмотренные авторитетной комиссией картины разделили на три категории. К первой категории отнесли 1600 картин, отобранных для Императорского Эрмитажа. Во вторую категорию вошли картины «второстепенные», предназначенные для украшения многочисленных императорских резиденций. В третью категории попали полотна, предназначенные для продажи, таких оказалось 1219. Их продали в начале правления Александра II за 16 447 руб., то есть в среднем по 14 руб. за картину. В числе прочего продали на аукционе за 30 руб. две створки триптиха Луки Лейденского. Буквально через полтора десятка лет, при том же Александре II, эти створки купили для Эрмитажа за 8000 руб.
[1021]
Подобную методику разделения коронных бриллиантов на три категории использовали большевики на рубеже 1920-1930-х гг. при подготовке распродаж ювелирных раритетов Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца.
Произведения искусства похищали и с жилых половин Зимнего дворца, несмотря на то что за каждой комнатой был закреплен лакей, несший суточное дежурство, персонально отвечая за любую мелочь, находящуюся в этой комнате. Но жизнь есть жизнь, да и человеческий фактор никто не отменял. Бывало и так, что «глаз замыливался» на привычном интерьере и пропажу вещи обнаруживали спустя довольно много времени.
Например, одна из таких историй произошла в феврале 1872 г., когда обер-гофмаршал донес министру Императорского двора, что во дворце похищены: «1. В комнатах бывшей половины великого князя Павла Александровича в Зимнем дворце картина, изображающая девочку и мальчика, подающих со стены сада кисть винограда проходящей мимо девушке, работы Мейера, из Бремена, писанная на холсте в 1853 г. и 2. В Романовской галерее, копия с поясного портрета покойной великой княгини Елены Павловны в бархатном платье с короткими рукавами и с орденской лентою Св. Екатерины, на голове небольшая диадема – писанная академиком Тютрюмовым на холсте в 1860 г.»
[1022].
Министр Двора одобрил решение обер-гофмаршала обратиться к обер-полицмейстеру для начала профессионального расследования, но одновременно распорядился провести и внутреннее расследование силами чиновников Придворной конторы. Министр требовал провести следствие «строжайшим образом».
В результате месячного следствия установили, что портрет великой княгини Елены Павловны украл «истопник Клавдиан Гаврилов, дежуривший в этой галерее и сознавшийся, что он вынул портрет из рамы и передал его бывшему в то же время дежурным в Помпейской галерее лакею Александру Евстафьеву, обещавшему ему за это 2 рубля, а сей последний в том, что взял от Гаврилова портрет, отделив от пялки, и затем, унеся его из дворца, неизвестно кому продал».
Спустя ровно год полиция все же нашла украденный портрет. Полиция «оперативными средствами» установила, что «какая-то иностранка… приобрела женский портрет замечательной работы». Выйдя на след, выяснили, что «иностранкой» была рижская гражданка Анжелика Дагау, у нее и нашли «портрет Елены Павловны, висящий в гостиной». Как оказалось, она приобрела портрет от прусского подданного, дядя которого служил «кофишенком при Высочайшем дворе», и торговец краденым был лично «знаком со всею придворною прислугою». Когда прусского подданного вычислили, то оказалось, что он уже сидит в Харьковской каторжной тюрьме за кражу креста в Троицком подворье
[1023].
В этом деле примечателен не только странный поступок дежурного истопника, заработавшего два рубля на самоубийственной краже, но и то, что торговцы краденым пытались протоптать дорожку в комнаты Зимнего дворца, буквально набитые ценностями.
Что касается пропавшей картины Иоганна Георга Мейера (1813–1866), то ее так и не нашли. Видимо, это была спонтанная кража: «Комната эта смежна с двумя коридорами: одним, ведущим к лестнице Государыни Императрицы и к комнатам фрейлины графини Толстой, и другим – на выход в большой коридор дворца и к собственному Ея Величества подъезду. Под похищенной картиной стоят детские сани с тройкой лошадей, став на которые, похитителю очень легко было вынуть картину, видеть же ее весьма удобно было из первого коридора».
Как наказали виновников? Истопника и лакея, укравших портрет великой княгини Елены Павловны, уволили от службы «с исключением из придворнослужительского сословия, для избрания другого рода жизни». Лакея, отвечавшего за сохранность вещей на половине великого князя Павла Александровича, за халатность разжаловали в работники.
Любопытно и то, что, пока искали две украденные картины, в 1872 г. из Эрмитажа похитили «небольшую картину голландской школы, работы фон-Гейль». Видимо, в качестве «утешения» добавлялось, что картина «не имеет особой цены». Ее тоже не нашли
[1024].
В Зимнем дворце случались криминальные истории и во Фрейлинском коридоре, приводившие к аресту фрейлин. Такой конфуз случился с фрейлиной Елизаветой Николаевной Петрищевой.
Эта история началась в январе 1868 г., когда министр Императорского двора граф В. Ф. Адлерберг получил от управляющего III Отделением графа П. А. Шувалова конфиденциальное письмо, в котором сообщалось: «Проживающий в Петербурге надворный советник Иосиф Кузинский… в прошении жалуется на фрейлину Двора Его Императорского Величества Елизавету Петрищеву, которая, дав просителю обещание содействовать в предоставлении ему должности управляющего собственным подмосковным имением Государя Императора – селом Ильинским и взяв у него за это 28 июля истекшего года 2700 руб. под расписку, с обязательством уплатить эти деньги по востребовании, – никакого содействия… не оказала, а между тем уклоняется от возврата занятых ею денег…». Это удивительно напоминает сегодняшние криминальные схемы!
Далее в письме указывалось, что, по сведениям III Отделения, «в Петербурге образовалось общество, занимающееся тем, что лица оного, обещая свое содействие желающим получить какое-либо место по придворному ведомству, берут с них за это деньги… не исполняя такого обещания», и сердцем этого общества является фрейлина Петрищева, живущая в Таврическом дворце. Большинство из давших фрейлине деньги не решаются взыскивать их с Петрищевой, так как «она живет во дворце и состоит фрейлиною Ее Величества»
[1025].
