Несмотря на недовольство и даже сопротивление консервативно настроенного персонала женских институтов, во второй половине XIX в. в них были проведены некоторые преобразования – учебные программы приведены в соответствие с программами средних женских учебных заведений Министерства народного просвещения, институты стали давать полноценное среднее образование, подтверждавшееся государственным сертификатом. При некоторых институтах открылись педагогические классы по подготовке учительниц и домашних наставниц. Институток перестали изолировать от внешнего мира. Однако заведения эти в значительной мере продолжали сохранять традиции воспитания и образования, заложенные еще Марией Федоровной в начале XIX столетия. Серьезные преобразования в деятельности женских институтов были проведены только в начале XX в.
Во второй половине XIX столетия интерес общества к женскому образованию заметно возрос. Институты не могли удовлетворить существовавшие в то время потребности потребности. Препятствиями для многих желавших дать своим дочерям образование служили сословные ограничения при приеме, высокая пансионерская плата и воспитание с длительным отрывом от семьи. В поисках выхода из этого положения главный совет женских учебных заведений рассматривал возможность открытия при институтах отделений для приходящих девиц, но идея не получила поддержки руководства Ведомства императрицы Марии. Появление в институтах большого количества девиц из разночинных кругов могло повредить закрытому характеру воспитания. Более целесообразным было признано создание отдельного женского всесословного среднего учебного заведения открытого типа. Эту мысль поддержал принц П. Г. Ольденбургский. Разработка проекта была поручена инспектору классов Павловского института Н. А. Вышнеградскому, так как первоначально предполагалось, что училище будет при институте.
По утвержденному в марте 1858 г. проекту училище, получившее название Мариинского, предназначалось для девочек всех «свободных состояний» в возрасте от девяти до тринадцати лет, допускались и постарше. Комплект заведения был установлен в 250 учащихся. Учебный курс, как и в институтах, разделялся на семь годичных классов. Время занятий устанавливалось с 9 часов утра до 2 часов дня. Программа включала закон божий, русский язык, историю всеобщую и русскую, географию, естественную историю, арифметику, «первые основания» геометрии, пение, каллиграфию (чистописание), рисование и изучение женских рукоделий. В этом программа Мариинского училища соответствовала программам женских институтов. Однако иностранные языки – французский и немецкий, а также танцы в обязательную ее часть не вошли. Они изучались дополнительно за отдельную плату, которая составляла 5 руб. в месяц за языки и рубль – за танцы. Базовое обучение стоило 25 руб. в месяц (со временем плата за обучение возросла). Организационно училище подчинялось главному совету женских учебных заведений. Попечителем был назначен принц П. Г. Ольденбургский, инспектором классов – Н. А. Вышнеградский, который и провел основную организационную и методическую работу по созданию училища. Проект был высочайше утвержден 15 марта 1858 г., а уже 19 апреля училище открыли и за парты сели первые 162 ученицы.
Учебно-воспитательный процесс потребовал регламентации, и в 1859 г. принц Ольденбургский утвердил составленный под его руководством «Проект правил внутреннего распорядка Мариинского женского училища». Документ был весьма демократичным. В нем, в частности, говорилось, что строгая учебная дисциплина «состоит не в мертвой тишине и не в однообразном, неподвижном физическом положении детей», а в том, чтобы они «постоянно и неуклонно были заняты тем, что составляет предмет объяснений наставника»[685]. Для этого учитель должен был объяснять предмет ясно и доступно, следить за реакцией детей. Если ученица «скромно и кстати засмеется по поводу того, что говорит наставник, прервет речь его, или ответ своей подруги, выражением своего недоумения», и сделает это в соответствии с «требованиями нравственного приличия»[686], то подобное поведение не повлечет за собой наказания. Здесь надо заметить, что будучи опытным администратором, никакого учительского опыта принц не имел. Полное выполнение предусмотренных правилами требований проведения занятий предполагало едва ли не идеального учителя, обладающего глубочайшими профессиональными знаниями, педагогическим талантом и железными нервами.
Открытие нового учебного заведения в северной столице вызвало большой интерес широких кругов общественности. Сразу выяснилось, что одного училища для всех желающих недостаточно. Поэтому ведомство императрицы Марии начало создавать аналогичные учебные заведения, как в столицах, так и в губерниях. С конца 1850-х до конца 1870-х гг. были открыты 12 женских гимназий в Петербурге и окрестностях (включая Царскосельскую и гатчинскую), 5 гимназий в Москве и 14 в губерниях: по одной в вышнем Волочке, Вильно, Гродно, Ковно, Саратове, Рязани, Симбирске, Минске, Могилеве, Житомире, Витебске, Астрахани и две в Киеве (Киевская Фундуклеевская и Киево-Подольская). При некоторых гимназиях существовали пансионы, что отчасти сближало их с институтами. Но сословных ограничений при приеме в них не было. Одновременно с ведомством императрицы Марии женские гимназии начало создавать Министерство народного просвещения. Ничем, кроме ведомственной принадлежности, они не отличались, разве что мундиры у служащих были разные.
Создание женских гимназий – учебных заведений открытого типа, доступных для всех сословий, – стало важной вехой в развитии просвещения в России. Они не являлись учреждениями призрения, и принадлежность их к ведомству императрицы Марии была лишь данью традиции (женское образование государственного характера до начала 1860-х г.г. фактически являлось монополией названного ведомства). Эти гимназии могли пользоваться пожертвованиями. Благотворительным актом могла быть плата за учебу, учебники, мебель, ремонт здания и т. д. Однако в гимназиях не осуществлялось именно призрение, для которого изначально создавались все женские заведения ведомства императрицы. Постепенное увеличение во второй половине XIX в. числа своекоштных воспитанниц в женских институтах также ставило под сомнение их первоначальные цели.
Об изменении статуса женских институтов как привилегированных учреждений призрения не могло быть и речи. Но возможно было расширение и углубление образовательной составляющей в их деятельности, ориентирование на подготовку педагогических кадров. Реформы Александра II создали более благоприятные условия для просвещения народа, получило развитие начальное, среднее и негосударственное высшее женское образование. В условиях, когда страна остро нуждалась в педагогических кадрах высокой квалификации, женские институты и близкие к ним заведения в принципе могли стать базой для подготовки таких специалистов гуманитарного профиля. Это позволяли солидная материальная база, стабильные источники финансирования, общий уровень подготовки воспитанниц, хорошо отлаженная с организационной точки зрения учебно-воспитательная работа. Однако почти никаких шагов в этом направлении не было сделано, хотя подготовка педагогических кадров самому принципу призрения не противоречила. Только при некоторых институтах были созданы так называемые пепиньерские и педагогические классы, готовившие воспитательниц для женских заведений и учительниц. В тот период ведомство учреждений императрицы предпочло не ставить перед собой новых задач в области образования. Высшие женские курсы, получившие, несмотря на сопротивление реакционных правительственных кругов, распространение в России во второй половине XIX в., примером для него не послужили. Это было обусловлено не только тем, что самодержавная власть и руководство учреждений императрицы не желали ставить перед институтами новые задачи.
