Дети обоего пола принимались в воспитательный дом, располагавшийся в Москве, тайно и бесплатно. В генеральном плане говорится: «…как родильницы сами, или их поверенные в том, так и посторонние лица мужеска и женска пола, поднимая младенцев, могут их приносить в воспитательный дом, где оных принимать немедленно должно, не спрашивая при том, кто он таков и чьего младенца принес, но только спросить, не знает-ли он, крещен-ли тот младенец и как ему имя; разве приносящие сами похотят объявить что-нибудь обстоятельнее и оное должно, у них выслушав, в записку внесть»[554]. Детей разрешалось приносить не только непосредственно в дом, но также передавать через приходских священников церквей и монастырей. За это приносившие получали вознаграждение в сумме двух рублей.
Целью воспитательного дома было не только дать призрение «несчастнорожденным», но и подготовить к жизни полезных обществу и государству граждан. Оградить подопечных от пороков современного общества, воспитать их добропорядочными людьми должно было закрытое заведение. Предполагалось, что они составят своего рода «третье сословие». Выходя из дома, питомцы получали личную свободу. Более того, крепостные, вступая в брак с воспитанником или воспитанницей дома, также получали свободу. Так Екатерина стремилась умножить число образованных, подготовленных к самостоятельной жизни свободных людей.
Принимавшиеся в воспитательный дом записывались под соответствующим номером в особую книгу и, если были не крещены, то крестились. Поскольку генеральным планом не устанавливался точный возраст приемышей, в воспитательный дом брали не только младенцев, но и детей в возрасте пяти и даже семи лет. До двух лет они содержались под надзором кормилиц. С семи лет мальчики и девочки воспитывались отдельно. В этом возрасте они начинали посещать ежедневно, по одному часу, школу, где обучались молитвам, чтению, письму и основам арифметики. С одиннадцати лет преподавались основы бухгалтерии и география. Помимо этого, дети приобретали практические трудовые навыки. Мальчики работали в саду, девочки занимались рукоделием. Школьные занятия продолжались до четырнадцати лет. После дети обучались ремеслам в мастерских при доме. Некоторые питомцы могли оставаться в них на правах мастеров.
Воспитательный дом подчинялся непосредственно императрице. Исполнительной властью в нем обладал главный попечитель. Первым занимал эту должность сам Бецкой. Для рассмотрения вопросов, связанных с деятельностью дома, был создан опекунский совет, состоявший первоначально из шести почетных опекунов, назначавшихся государыней. Почетными опекунами становились представители аристократии, занимавшие важные государственные должности и пользовавшиеся доверием Екатерины. Опекунский совет должен был рассматривать на своих заседаниях годовые отчеты главного попечителя дома, утверждать смету доходов и расходов заведения. На квартиры почетных опекунов разрешалось приносить подкидышей для последующего помещения их в воспитательный дом. Это, пожалуй, было единственным, что доставляло им некоторые хлопоты. Вскоре этот порядок был отменен.
Первоначально, по генеральному плану, должности почетных опекунов могли занимать лица, имевшие чины не ниже коллежского советника, т. е. VI класса, а также дворяне, жертвовавшие дому 600 или более рублей в год. Позже было установлено правило, по которому состоять в почетных опекунах могли только лица, имевшие чины первых трех классов. Пребывание в почетных опекунах не было особенно обременительным, поскольку они не занимались непосредственно уходом за детьми, их воспитанием и обучением, текущими административно-хозяйственными вопросами. По-другому и быть не могло. Опекуны, как правило, занимали важные административные, военные и гражданские должности, являвшиеся их основным занятием. Екатерина рассматривала воспитательный дом не как городское, а как общегосударственное учреждение. По всем губерниям было объявлено, чтобы «несчастнорожденные» дети отправлялись в Москву в воспитательный дом. В 1770 г., по образцу московского, воспитательный дом открыли в Петербурге. Сначала он считался отделением московского, но в 1780 г. стал самостоятельным.
Московский и Санкт-Петербургский воспитательные дома были первыми в России заведениями, осуществлявшими комплексное призрение детей и юношества. Они давали не только призрение в узком смысле, то есть питание, одежду, крышу над головой, но также образование и основы профессиональных знаний в области ремесел и земледелия. Такой подход к призрению являлся примером, которому власть и общество следовали с большим или меньшим успехом, создавая детско-юношеские учреждения призрения.
При учреждении воспитательных домов без внимания был оставлен вопрос о соответствии их возможностей потребностям в призрении «несчастнорожденных». Это объяснимо. Незаконнорожденных детей скрывали. Кроме того, никаких мероприятий по учету нуждавшихся в призрении детей ни в то время, ни позже не проводилось. Поэтому количество приносимых в воспитательные дома детей генеральным планом не оговаривалось. Отсутствие возможностей быстро доставить младенцев хотя бы из ближайших губерний, антисанитария и болезни в собственно воспитательных домах сами по себе ограничивали количество призревавшихся детей. Тем не менее, их количество постоянно возрастало. Уже в первый день существования московского воспитательного дома туда принесли 37 младенцев, а всего за первый год работы этого учреждения – 523 ребенка[555]. В Петербургский воспитательный дом в год открытия приняли 181 ребенка, а в 1795 г. поступило 1558 детей[556].
Рост числа призревавшихся в домах сдерживался очень высокой смертностью детей. В Петербургском воспитательном доме смертность в конце XVIII столетия доходила до 78–94 %[557]. Это заставило Екатерину отказаться от закрытого воспитания, начиная с младенчества. Детей начали раздавать в крестьянские семьи по деревням вблизи столиц. Из-за роста притока детей в дома срок пребывания их в деревнях был увеличен до 5–7-летнего возраста. Крестьянским семьям, в которых воспитывались питомцы домов, выплачивалось по 2 руб. в месяц – по тем временам немало. Для контроля над воспитанием в деревнях назначались специальные надзиратели. Чтобы разгрузить воспитательные дома, в 1796 г. Екатерина утвердила правила, согласно которым детей, отданных на воспитание в деревни, следовало оставлять в крестьянском сословии, «умножение которого государству только полезно»[558]. Их предполагалось расселять на казенных землях.
Следующий этап в развитии воспитательных домов связан с деятельностью супруги Павла I Марии Федоровны, в 1797 г. объединившей под своим управлением благотворительные учреждения призрения, созданные Екатериной. Указом императора от 12 мая 1797 г. его супругу объявили главной начальницей над Московским и Санкт-Петербургским воспитательными домами. К тому времени дома, как и многие другие екатерининские учреждения, пришли в упадок. Постоянное увеличение числа принимаемых детей, высокая смертность питомцев, беспорядок в административно-хозяйственной части – все это требовало серьезной реорганизации работы воспитательных домов.
Мария Федоровна 12 декабря 1797 г. а представила Павлу I доклад, в котором изложила проблемы воспитательных домов и наметила пути их преобразования. В дома решено было принимать только младенцев. Важнейшей проблемой оставалась высокая смертность детей. Императрица решила ограничить число питомцев непосредственно в столичных домах. Остальные дети должны были отправляться в деревни и оставляться там на воспитании до 3-летнего возраста. По его достижения и после прививки оспы они поселялись в казенных имениях и находились на содержании воспитательных домов – юноши до 17 лет, девушки до 15 лет. Выпускники селились на казенные земли в качестве государственных крестьян, получая единовременное денежное пособие в размере годового содержания на обзаведение сельхозинвентарем. Девушки получали эти деньги как приданое для замужества. Практичная Мария Федоровна предложила отменить установленное Екатериной правило, согласно которому крепостной человек, вступая в брак с лицом, вышедшим из воспитательного дома, получал свободу. Однако право на личную свободу для выпускников она сохранила.
