Деятельность Ольгинского комитета имела характер благотворительной помощи, осуществление которой зависело от средств, находившихся в его распоряжении. О финансовых средствах Ольгинского комитета в Положении не говорится. Но поскольку оно называет целью Елисаветинского комитета устройство и объединение благотворительной помощи, то и Ольгинский комитет должен был заниматься тем же. В пункте Положения, касающегося деятельности местных отделений Елисаветинского комитета, к которым фактически относился и Петроградский, указывается, что они могли оказывать помощь подопечным «в мере имеющихся средств»[528]. Собственными финансами Ольгинский комитет не располагал. Средства для обеспечения его деятельности поступали от верховного совета по призрению. Всего в период с 1 сентября 1914 г. по 1 ноября 1916 г. «ассигнования» от верховного совета составили 2 млн 076 тыс. 986 руб. 57 коп.[529] – две трети от всех средств, поступивших за это время в распоряжение комитета. От императрицы Александры Федоровны комитету были переданы 13 тыс. 3067 руб. 20 коп., и от лица почетной председательницы Ольги Николаевны – 129 тыс. 897 руб. 53 коп[530].
Первое заседание комитета состоялось 20 августа 1914 г. на нем определили задачи, в числе которых были: «…оказание помощи в районе своей деятельности частным лицам, общественным и частным учреждениям, преследующим одинаковые с комитетом цели, оказание помощи там, где до сих пор размер ее еще не удовлетворяет возникшие потребности, и обследование семейного и материального положения тех семей призванных, от которых поступают прошения»[531]. Комитет признавал, что «в первые месяцы своего существования не выходил из стадии подготовительной работы, выясняя те виды и способы оказания помощи семьям лиц, призванных на войну, а также семьям раненых и павших воинов, которые в связи с установленным законом помощью в форме казенного пайка и в дополнение к этой помощи явились бы наиболее целесообразными»[532].
Помощь Ольгинского комитета адресовалась семьям «нижних чинов» – призванных из запаса солдат и унтер-офицеров, успевших к моменту мобилизации создать семьи. Законом от 25 июня 1912 г. о призрении нижних чинов и их семейств предусматривалась обеспечение последних, так называемым, казенным пайком. На каждого призреваемого полагалось «не менее одного пуда двадцати восьми фунтов муки, десяти фунтов крупы, четырех фунтов соли и одного фунта постного масла в месяц…»[533]. Детям, не достигшим пятилетнего возраста, продовольственное пособие выдавалось «в размере половины стоимости означенных продуктов»[534]. В законе не уточняется, какая мука и крупа, должны были выдаваться в пайке. Не указана и денежная стоимость пайка. Лишь оговаривается, что стоимость продуктов, входящих в паек, определяется по каждой местности отдельно до уезда и волости включительно губернскими или областными властями при участии представителей казенной и контрольной палат. С учетом того, что солдатский и унтер-офицерский состав русской армии формировался из представителей низших сословий, можно предположить, что в паек входили самые дешевые продукты, стоимость которых в предвоенных ценах едва ли могла превышать 2–3 руб. на взрослого человека. С началом войны в Петрограде и Москве казенный паек для членов семей мобилизованных был увеличен до 2,5 руб. на ребенка до пяти лет и до 5 руб. на взрослого[535]. Однако в условиях военного времени при постоянном росте цен и дороговизны жизни этих средств было недостаточно. Основываясь на мнении самих жителей Петрограда, а именно рабочих, проживавших в районе 17-го Петроградского попечительства о бедных, известный организатор и теоретик благотворительности и призрения С. К. Гогель пришел к выводу, что нуждающимися в помощи следует признать те семьи, в которых на одного человека приходится доход менее 10 руб.[536]. Семьи мобилизованных на войну, как правило, остававшиеся без кормильцев, как раз и относились к указанной категории. Гогель полагал, что, исходя из этого, стоимость казенного пайка следовало удвоить. Однако очевидно, что воюющему государству чрезвычайно сложно было найти средства для увеличения пайка в два раза. Нуждавшимся семьям мобилизованных в северной столице и столичной губернии оставалось либо самостоятельно изыскивать дополнительный заработок, что не всегда удавалось, либо прибегать к помощи благотворителей. Поэтому поддержка со стороны Ольгинского комитета этой категории лиц была необходимой.
Ольгинский комитет объединил эти источники в форме трудовой помощи членам семей военнослужащих, как правило, женам, которая заключалась в предоставлении им работы за плату. Трудовая помощь стала основной формой деятельности комитета. Для ее осуществления 26 ноября 1914 г. была открыта оснащенная швейным оборудованием мастерская по изготовлению белья для военнослужащих. Желающие получить заработок могли пользоваться помещением и оборудованием, исходные материалы предоставлялись комитетом. Но желавших воспользоваться этим оказалось так много, что комитет обратился за помощью к городским петроградским и земским попечительствам о бедных в Петроградской губернии, предоставившим помещение для мастерских и оборудование. Кроме того, ряд мастерских был открыт уездными комиссиями комитета. 21 января 1914 г. в Петрограде открыли Центральный склад по приему и выдаче работы. Такая трудовая помощь оказывалась как постоянно, так и единовременно. Контингент пользовавшихся ею менялся, одни и те же лица могли прибегать к ней несколько раз через разные промежутки времени, мастерские и оборудование были загружены в зависимости от поступления заказов из интендантства, притока нуждавшихся в заработке. Общее число воспользовавшихся этой помощью за годы войны точно определить едва ли возможно. Швейная мастерская в Царском селе в период поступления крупного заказа от интендантства в 1915 г. могла предоставить работу 500 женщинам, мастерская комитета при 13-м Петроградском городском попечительстве о бедных в том же году во время выполнения такого заказа предоставила работу 554 лицам[537]. Если исходить из того, что в период максимальной загрузки заказами в столичной мастерской Ольгинского комитета могли получить работу до 500 человек, то можно сделать вывод, что такие производства в городе, а также в Ораниенбауме, Петергофе, Шлиссельбурге, Царском селе, Ямбурге и Нарве способны были единовременно принять несколько тысяч родственниц военнослужащих.
Тяжелое материальное положение многодетных жен и вдов фронтовиков привело руководство Ольгинского комитета к мысли о создании трудового дома, в которым нуждающиеся могли не только работать, но и получать иные виды помощи. Местом для создания такого дома был выбран район Киевской и новой улиц, в котором проживало до 4000 семейств запасных, населенный «преимущественно чернорабочими, извозчиками и тому подобными лицами, не получающими ниоткуда пособия, кроме казенного пайка»[538]. Расположенное в этом районе 13-е городское попечительство о бедных не располагало достаточными средствами для организации трудовой помощи. Совместно с Ольгинским комитетом и были открыты швейная и картонажная мастерские, которые первоначально и составляли трудовой дом. Вскоре при нем комитет создал столовую для работающих женщин и их детей старших возрастов, которую единовременно могли посещать до 150 человек. Для малышей устроили кухню, где готовилось детское питание, и кроме того, созданы ясли, куда принимались дети в возрасте от 1 года до 10 лет. В две смены здесь находилось до 150 ребят.
