Грег не понял, почему отец заговорил об этом. Жестокость царского режима казалась скорее доводом в пользу социализма, а не против.
– Рузвельту известно, что вы даете деньги Лиге, и он хотел бы, чтобы вы этого не делали.
– А откуда ему известно, кому я даю деньги?
– Ему сообщает ФБР. Они ведут наблюдение за такими людьми.
– Мы живем в полицейском государстве! А ведь считается, что вы – либерал.
Грег подумал, что в аргументах отца маловато логики. Лев хватался за любое средство, какое только приходило ему в голову, чтобы сбить Гаса с толку, и не обращал внимания, что по ходу дела сам себе противоречит.
Гас оставался спокоен.
– Я надеюсь, что получится не доводить дело до полиции, – сказал он.
Лев усмехнулся.
– А президент знает, что я увел у вас невесту?
Для Грега это была новость. Но, должно быть, правдивая, так как Льву наконец удалось вывести Гаса из равновесия. Гас потрясенно взглянул на Льва, отвел взгляд и покраснел. «Очко в нашу пользу», – подумал Грег.
– Когда-то, в тысяча девятьсот пятнадцатом году, Гас был помолвлен с Ольгой, – пояснил Лев Грегу. – Но потом она передумала и вышла замуж за меня.
– Как молоды мы все тогда были, – сказал Гас, вновь обретая самообладание.
– Ну, вы забыли Ольгу достаточно скоро, – сказал Лев.
– Вы тоже, – холодно взглянув на него, ответил Гас.
Грег увидел, что теперь и отцу стало неловко. Удар Гаса достиг цели.
Возникло неловкое молчание, потом Гас сказал:
– Лев, мы с вами прошли через войну. Я был в пулеметном батальоне вместе со школьным другом Чаком Диксоном. В маленьком французском городке Шато-Тьери у меня на глазах его разорвало на куски… – Гас говорил просто, будничным тоном, но Грег вдруг заметил, что слушает затаив дыхание. Гас продолжал: – Моя мечта – чтобы моим детям никогда не пришлось пройти через то, через что прошли мы. Поэтому такие организации, как Лига свободы, надо душить в зародыше.
Грег решил, что сейчас – подходящий момент.
– Сенатор, меня тоже интересует политика, и мне хотелось бы узнать побольше. Не могли бы вы взять меня стажером на лето? – сказал он и затаил дыхание.
Гас, похоже, удивился, но ответил:
– Мне всегда может пригодиться сообразительный молодой человек, готовый работать в команде.
Это не означало ни да, ни нет.
– Я первый в классе по математике и капитан хоккейной команды, – стал перечислять свои достоинства Грег. – Спросите обо мне у Вуди.
– Хорошо. – Гас повернулся к его отцу. – А вы – подумаете над просьбой президента? Это действительно очень важно.
Было похоже, что Гас предлагает обмен. Но согласится ли отец?
Лев помолчал – довольно долго. Потом загасил сигарету и сказал:
– Я думаю, мы договорились.
Гас встал.
– Хорошо, – сказал он. – Президент будет доволен.
«Удалось!» – подумал Грег.
Они вышли из клуба и разошлись к своим машинам.
Глядя, как отец выруливает с парковки, Грег сказал:
– Спасибо, папа. Я тебе правда очень благодарен, что ты мне помог.
– Ты удачно выбрал момент. Хорошо, что ты такой сметливый.
Похвала порадовала Грега. Кое в чем он разбирался получше отца – уж во всяком случае, в науках и математике, – но боялся, что ему не хватает отцовской ловкости и смекалки.
– Я хочу, чтобы ты был мудрым, – продолжал Лев. – Не как все эти болваны… – о каких болванах он говорит, Грег не имел ни малейшего представления. – Нужно прогнозировать, все время идти впереди потока. Только так и можно жить.
Они поехали в офис Льва, расположенный в современном квартале в центре города. Проходя через мраморный вестибюль, Лев сказал:
– А сейчас я преподам урок этому дураку Дейву Рузроку.
Поднимаясь на лифте, Грег все думал, как он это сделает.
Студия «Пешков-пикчерз» находилась на последнем этаже. Грег вслед за Львом прошел по широкому коридору и вошел в приемную, где находились две симпатичные молоденькие секретарши.
– Соедините-ка меня с Солом Старром, – сказал им Лев по пути в свой кабинет.
Лев сел за стол.
– У Солли одна из самых больших студий в Голливуде, – сообщил он.
Телефон на столе зазвонил.
– Сол! – сказал он. – Как жизнь молодая?
Минуту-другую Грег слушал соленые шуточки, потом Лев перешел к делу.
– Можно дать тебе маленький совет? – сказал он. – В нашем штате Нью-Йорк есть сеть вшивых развалюх с названием «Театры Роузроук»… Да, вот именно. Возьми на заметку, не посылай им этим летом картины из списка самых кассовых – могут не расплатиться.
Грег подумал, что это здорово ударит по бизнесу Дейва: без моднейших новых фильмов его сборы рухнут.
– Умному достаточно, верно? Не за что, Солли, ты бы сделал для меня то же. Пока.
И снова Грег поразился могуществу отца. Он мог устроить, чтобы человека избили. Мог предложить восемь миллионов, которые ему не принадлежали. Мог нагнать страху на президента. Мог соблазнить чужую невесту. И мог уничтожить бизнес одним телефонным звонком.
– Вот увидишь, – сказал отец, – пройдет месяц – и Дейв Рузрок будет меня умолять выкупить его бизнес. За половину той суммы, что я ему сегодня предложил.
III
– Просто не знаю, что за щенок такой мне попался! – сказала Дейзи. – Совершенно не слушается, я с ним с ума сойду!
У нее дрожал голос, а в глазах стояли слезы, и если она притворялась, то совсем чуть-чуть.
Чарли Фаркуарсон осмотрел собаку.
– Щенок как щенок, – сказал он. – И даже очень славный. Как его зовут?
– Джек.
– Хм.
Они сидели на садовых креслах в ухоженном двухакровом саду дома Дейзи. Ева поздоровалась с Чарли и тактично удалилась писать письмо домой. Вдали садовник Генри рыхлил землю на клумбе с пурпурно-желтыми анютиными глазками. Его жена, служанка Элла, принесла стаканы и кувшин лимонада и поставила на складной столик.
Щенок был породы «терьер Джека Рассела», маленький и крепкий, белый с коричневыми пятнами. У него был умный взгляд, словно он понимал каждое слово, но, казалось, он не имел никакого намерения слушаться. Дейзи посадила его к себе на колени и погладила по носу холеными пальчиками, надеясь, что Чарли это движение покажется смутно волнующим.
– Тебе не нравится такое имя?
– Может быть, оно слишком обычное? – сказал Чарли, глядя на ее руку на собачьем носу, и беспокойно шевельнулся в кресле.
