– Кстати о пабе, давай выпьем, – и он вышел из комнаты в поисках спиртного.
Дейзи закрыла лицо руками. Как же так? Ее план рухнул. Ей придется найти способ предупредить Ллойда. И не могла же она объясняться ему в любви торопливым шепотом, когда из-за угла вот-вот может выйти Малыш.
Весь этот план просто придется отложить, сказала себе она. Всего на несколько дней, ведь он должен был вернуться в следующий вторник. Отсрочка будет мучительна, но Дейзи не умрет, ее любовь – тоже. И все равно она чуть не плакала от разочарования.
Она все же надела чулки и туфли и вышла в маленькую гостиную.
Малыш нашел бутылку виски и два стакана. Она выпила немного за компанию.
– Я видел, что эта девица делает на ужин рыбный пирог, – сказал Малыш. – Я страшно голоден. Она хорошая кухарка?
– Не особенно. Но если голоден, то ее пищу есть можно.
– Ну ладно, под виски пойдет, – сказал он и налил себе еще.
– Чем ты занимался? – Ей было отчаянно нужно, чтобы говорил он, иначе придется говорить самой. – Ты летал в Норвегию? – Немцы побеждали там в первом наземном сражении.
– Слава богу, нет. Битва проиграна. В палате общин сегодня яростные дебаты. – Он начал говорить об ошибках, допущенных британским и французским командованием.
Когда был готов ужин, Малыш отправился в подвал взять какое-нибудь вино. Дейзи увидела в этом шанс предупредить Ллойда. Но где он может быть? Она взглянула на свои наручные часы. Половина восьмого. Должно быть, он сейчас обедает в столовой. Но не могла же она войти в зал, где он сидел за столом со своими приятелями-офицерами, и начать шептать ему на ухо! Это было бы все равно что объявить всем, что они любовники. Может, был способ как-то вызвать его оттуда? Она напряженно думала, но не успела ничего придумать – вернулся Малыш, торжествующе держа бутылку «Дом Периньон» 1921 года.
– Первый год выпуска! – сказал он. – Исторический напиток!
Они сели за стол и стали есть приготовленный Мейзи рыбный пирог. Дейзи выпила бокал шампанского, но есть оказалось трудно. Она возила еду по тарелке, пытаясь сделать вид, что все нормально. Малыш положил себе добавку.
На десерт Мейзи подала консервированные персики со сгущенным молоком.
– Война плохо сказывается на английской кухне, – сказал Малыш.
– Да она и раньше-то не была особенно хороша, – заметила Дейзи, все еще стараясь делать вид, что все нормально.
Сейчас Ллойд уже должен быть в Жасминовой комнате. Что он будет делать, если она не сможет дать ему знать, что планы изменились? Останется ли он там на всю ночь, будет ждать и надеяться, что она придет? Или в полночь сдастся и вернется в собственную постель? Или спустится сюда ее искать? Могла бы возникнуть затруднительная ситуация…
Малыш достал большую сигару и удовлетворенно закурил, время от времени окуная незажженный конец в стакан с бренди. Дейзи попыталась придумать повод оставить его и подняться наверх, но ничего на ум не приходило. Каким предлогом можно было в принципе оправдать посещение той части дома, где живут курсанты, в столь позднее время?
Она так ничего и не предприняла до самого момента, когда он положил сигару и сказал:
– Ну, пора в постель. Хочешь сначала зайти в ванную?
Не зная, как поступить иначе, она встала и направилась в спальню. Она медленно сняла одежду, которую так вдумчиво выбирала для Ллойда. Она умылась и надела наименее привлекательную ночную сорочку. Потом она легла в постель.
Малыш лег рядом. Он был умеренно пьян, но хотел секса. А у нее одна мысль об этом вызывала отвращение.
– Прости, – сказала она, – но доктор Мортимер сказал, никаких супружеских отношений в течение трех месяцев.
Это было неправдой. Мортимер сказал, что можно после прекращения кровотечения.
– Что? – возмутился Малыш. – Почему это?
– Если мы начнем слишком скоро, – придумала она, – то, видимо, это может снизить вероятность удачной беременности в дальнейшем.
Это его убедило. Он отчаянно хотел наследника.
– А, ну ладно, – сказал он и повернулся на другой бок.
Через минуту он уже спал.
Дейзи лежала без сна, лихорадочно думая. Сможет ли она сейчас улизнуть? Ей придется одеться, не могла же она разгуливать по дому в ночной сорочке. Малыш спал крепко, но часто вставал в туалет. Что, если он проснется, когда ее не будет, и увидит, как она возвращается, полностью одетая? Что тогда ей сказать, чтобы он ей поверил? Всем известно, что существует лишь одна причина, чтобы женщина ночью кралась по большому загородному дому.
Придется Ллойду помучиться. И она страдала вместе с ним, думая, как он там – один, расстроенный, в этой затхлой комнате… Ляжет ли он на постель – прямо так, в форме? Заснет ли? Ему будет холодно, если он не достанет одеяло. Поймет ли он, что случилось нечто чрезвычайное, или будет думать, что она просто беспечно забыла о нем? Может быть, он почувствует себя униженным и разозлится на нее…
По ее щекам покатились слезы. Малыш не узнает, вон как храпит.
Она задремала на рассвете, и ей снилось, что она спешит на поезд, но ее все время задерживают какие-то дурацкие пустяки: такси привезло ее не туда, и ей пришлось самой неожиданно далеко нести свой чемодан, потом она не могла найти билет, а когда наконец вышла на платформу, то обнаружила, что ее ждет старомодный дилижанс, который будет добираться до Лондона несколько дней…
Когда она проснулась, Малыш брился в ванной.
У нее сжалось сердце. Она встала и оделась. Мейзи приготовила завтрак, и Малыш стал есть яичницу с ветчиной и тосты с маслом. Когда они позавтракали, было уже девять часов. Ллойд говорил, что он уезжает в девять. Может быть, он уже в холле, с чемоданом в руке.
Малыш встал из-за стола и направился в уборную, захватив с собой газету. Дейзи знала его утренние привычки: он там пробудет минут пять, а то и десять. Ее вялость вдруг исчезла. Она выбежала из квартиры и, взбежав по ступеням, оказалась в холле.
Ллойда там не было. Наверное, он уже отправился на станцию. У нее упало сердце.
Но ведь он должен был идти пешком: только богатые и больные вызывали такси, чтобы проехать милю. Может быть, ей удастся его догнать. Она выбежала через парадный вход.
Она увидела его на подъездной аллее, метрах в четырехстах от дома, он бодро шел с чемоданом в руке. Ее сердце забилось. Послав благоразумие ко всем чертям, она бросилась за ним.
Перед ней по аллее ехал легкий армейский грузовичок с открытым кузовом – из тех, что носили прозвище «тилли». К ее отчаянию, поравнявшись с Ллойдом, он притормозил. «Нет!» – воскликнула Дейзи, но Ллойд был слишком далеко, чтобы ее услышать.
Он забросил чемоданчик в кузов и сел в кабину рядом с водителем.
Дейзи все еще бежала, но это было безнадежно. Грузовик тронулся и стал набирать скорость.
