О произошедших в Петрограде событиях Февральской Смуты лысьвенцы узнали уже вечером 2 марта 1917 года. После короткого совещания большевистского актива, членов правления и ревизионной комиссии решено было приступить к разоружению чинов полиции и организации местного Совета.
На следующий день А. Г. Белобородов вместе с Подойницыным, Студитовым и другими членами большевистской организации участвует в этой акции, а изъятое в результате её оружие они передают сотрудникам организованной днями позднее рабочей милиции, начальником 1-го Района которой становится наш герой.
3 и 4 марта в Лысьве проходили выборы в Лысьвенский Совет рабочих депутатов, куда был выбран и А. Г. Белобородов. А ещё через некоторое время он входит в состав Лысьвенского Комитета РСДРП(б), во главе которого стоит А. А. Кузьмин – бывший главный механик Лысьвенского механического завода, получивший прозвище «уральский Маркс», как за свою внешнюю схожесть с этим историческим персонажем, так и за марксистские взгляды.
Вместе с А. А. Кузьминым (который помог А. Г. Белобородову, что называется, теоретически «подковаться» в вопросах марксизма и текущего политического момента) он делегируется на I Уральскую («Свободную») Областную Конференцию РСДРП(б), проходившую в Екатеринбурге с 14 по 15 апреля 1917 года, где, как посланец Лысьвы, делает доклад о работе местной организации РСДРП(б) и там же впервые встречается с одним из её организаторов – Я. М. Свердловым. А в последний день работы избирается членом Уральского Областного Комитета РСДРП(б).
Возвратившись в Лысьву, А. Г. Белобородов с головой окунается в политическую деятельность, поскольку обязанности секретаря партийного комитета вынуждали его заниматься самыми разнообразными организационными вопросами. Так, по поручению Лысьвенского и Уральского комитетов РСДРП(б) ему часто приходится выезжать на другие уральские заводы, – особенно на Чусовской, – где вести острые политические дебаты с меньшевиками, имевшими в той рабочей среде довольно прочные позиции.
Издалека наблюдая за его деятельностью, Я. М. Свердлов в одном из писем к А. Г. Белобородову писал:
«Вам сидеть все время в Лысьве не стоит. Там достаточно Новоселова, Кузьмина и других товарищей. Не мешало бы Вам почаще наведываться в Пермь, например, помогать т. Спундэ вести там работу»
[102].
18 июля 1917 года на II Уральской Областной Конференции РСДРП(б) А. Г. Белобородов избирается делегатом на VI съезд РСДРП, а в начале октября этого же года избирается членом Пермского Окружного Комитета РСДРП(б).
Известие об Октябрьском перевороте застало А. Г. Белобородова в Лысьве 27 октября, и уже на следующий день он выступил на заседании Лысьвенского Совдепа с докладом о победе вооружённого восстания в Петрограде и образовании Советского правительства во главе с В. И. Лениным.
В конце января 1918 года А. Г. Белобородов избирается Зам. Председателя Уральского Облсовета, а в феврале – его Председателем, став с этого времени полновластным хозяином этого огромного края.
А теперь, чтобы понять роль А. Г. Белобородова в уничтожении тринадцати Членов бывшей Царствующей Династии, необходимо сделать некоторые пояснения.
О том, как происходил перевод Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург, и о том, какое живейшее участие принимал в этой акции непосредственно А. Г. Белобородов, написаны чуть ли не тома. Не подлежит также сомнению и его роль как одного из главных инициаторов убийства Царской Семьи. (О говорящих в пользу этого обстоятельства фактах будет ещё не раз упомянуто в соответствующих главах настоящей работы, рассказывающих о подготовке и совершении этого злодейского преступления.) Однако мало что известно о его «кипучей деятельности» в отношении высланных на Урал других представителей бывшей Царствующей Династии.
Читатель, интересующийся гибелью Членов Российского Императорского Дома Романовых, наверняка знает о том, что ещё 26 марта 1918 года, выходившая в Петрограде «Красная газета», поместила на своих страницах текст декрета Совета Комиссаров Петроградской Трудовой Коммуны о высылке «членов бывшей династии Романовых» из Северной столицы.
Так, Великие Князья: Николай Михайлович, Дмитрий Константинович и Павел Александрович – впредь до особого распоряжения высылались за пределы Петрограда и его окрестностей с правом свободного проживания в пределах Вологодской, Вятской и Пермской губерний. (Благодаря активному вмешательству Княгини О. В. Палей, сумевшей убедить М. С. Урицкого в серьёзности болезни её супруга Великого Князя Павла Александровича, последнему удалось избежать ссылки и оставаться под домашним арестом.)
Великий Князь Сергей Михайлович и Князья Императорской Крови: братья Иоанн Константинович, Константин Константинович, Игорь Константинович и Князь В. П. Палей (сын от морганатического брака Великого Князя Павла Александровича) также высылались из города «с правом свободного выбора места в пределах Вятской и Пермской губ.». (Вместе с ними должен был быть выслан и Князь Императорской Крови Гавриил Константинович. Однако его изгнание также не состоялось благодаря неимоверным усилиям, приложенным его женой А. Н. Нестеровской, которая также сумела убедить всё того же М. С. Урицкого в невозможности его перевоза в связи с тяжёлой формой туберкулёза.)
Несколько дней спустя был выпущен новый декрет, в соответствии с которым все перечисленные здесь члены бывшей династии в течение 13, 14 и 15 апреля должны были явиться в Петроградскую ЧК, где получить соответствующие инструкции по поводу их высылки из города. Порядок же высылки был установлен следующий.
Великие Князья Николай Михайлович, Дмитрий Константинович и Павел Александрович должны были выехать в Вологду. Великий Князь Сергей Михайлович, а также «князья Константиновичи» и Князь В. П. Палей – в Вятку или Пермь.
Другой «член бывшей династии» – Великий Князь Георгий Михайлович через три месяца после падения монархии получил от Временного Правительства разрешение на выезд в Финляндию, откуда он намеревался выехать к семье, проживавшей в Великобритании. Но Финляндия к тому времени обрела независимость, и Георгий Михайлович оказался за пределами России. Конечно, он мог спокойно переждать там «окаянные дни», чтобы потом спокойно уехать в Европу. Но его желание воссоединиться с семьёй оказалось сильнее инстинкта самосохранения в такой сложной и противоречивой обстановке. В апреле 1918 года он был схвачен в Гельсингфорсе (ныне – Хельсинки) красным патрулём. (В то время в Финляндии чуть было не установилась Советская власть, и только решительность Генерала Маннергейма сорвала далеко идущие планы Советского правительства по советизации этой бывшей территории Российской Империи.) Финские «товарищи» передали Великого Князя петроградским властям, и вскоре тот отправился в вологодскую ссылку, в которой уже находились его старший брат Николай и кузен Дмитрий.
На третий день Св. Пасхи (24 апреля/7 мая 1918 г.) в Москве в 7 часов вечера отрядом чекистов была арестована родная сестра Государыни Настоятельница Марфо-Мариинской обители милосердия Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна. Вместе с ней в добровольное изгнание отправились две крестовых сестры: Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Сначала трёх узниц привезли в Пермь, где они немногим более суток прожили на территории одного из монастырей.
