А когда в мае чешские войска открыто выступили против большевиков, этот инцидент приписали столкновениям между чехами и бывшими венгерскими военнопленными, произошедшим в районе Челябинска. Но нет оснований сомневаться в том, что по настоянию Германии большевики пытались разоружить чехов и помешать их проходу через Сибирь. Также невозможным представляется, что действия множества чешских эшелонов, в которых насчитывалось свыше 40 000 солдат, растянувшихся от Пензы на Волге до Владивостока приблизительно на 7 тыс. километров, могли быть так хорошо скоординированы без предварительной подготовки. (Очевидно, что такая дерзкая военная операция требовала тщательной подготовки и едва ли могла бы произойти случайно!)
Как уже обсуждалось, любой план в пользу союзников или Америки, если разбирать ситуацию в России комплексно, скорее всего, основывался на использовании чешских войск для оказания поддержки при свержении большевиков с последующим восстановлением правления в виде конституционной монархии.
Таким образом, чрезвычайно короткая ссылка в мемуарах Масарика на то, что чешское восстание не включало в себя «плана по освобождению Николая», выглядит неубедительно. Ведь даже Карл Аккерман, который был первым американским журналистом, прибывшим в Екатеринбург осенью 1918 года под видом сотрудника «Сэтедэй Ивнинг Пост» и «Нью-Йорк таймс», не верил в это. Аккерман, который имел тесные связи с чехами, писал впоследствии:
«Чехословаки, несмотря на их революционный настрой, были склонны вырвать царя из рук большевиков. Имели место независимые русские и иностранные деловые интересы в Екатеринбурге, которые требовали его освобождения».
Таким образом, с мнением К. Аккермана перекликается и позиция Карла Радека, который на собрании 23 мая сообщил о том, что «Нэйшнл Сити Банк» финансировал операцию по освобождению царя, и что чехи под руководством Т. Масарика будут способствовать этому в обмен на оружие и золото. Конечно же, фактически «Нэйшнл Сити Банк» сильно рисковал из-за значительного падения курсов акций, и его Совет директоров, в который входили Чарльз Крейн и Якоб Шифф, должен был быть весьма этим озабочен. И в одной из статей, которая была опубликована в декабре 1918 года в «Нью-Йорк таймс» по поводу Царской Семьи и «Парфёна Домнина», К. Аккерман высказал некоторые из этих мнений. Но довольно странно, что те же самые мнения появились и в книге «Освобождение царя». Так какова же на самом деле была роль К. Аккермана во всём этом деле? (К. Аккерман рассказал со слов некоего мифического слуги Государя – Парфёна Домнина – что он расстрелян, а Его Семья вывезена из Екатеринбурга в неизвестном направлении.) Но, всё же, можно предположить, что К. Аккерман на деле был гораздо лучше информирован, чем пытался это представить, о чём свидетельствует следующая телеграмма:
«Получена из Берна 9 мая 1918 г.
Уважаемому Государственному Секретарю, Вашингтон
Сэр!
Имею честь переслать в отдельной упаковке кожаный кейс, принадлежащий м-ру Карлу В. Аккерману из “Сэтедэй Ивнинг Пост”. В этом кейсе находятся личные бумаги и материалы для публикаций м-ра Аккермана. Ввиду того, что м-р Аккерман совершил свою поездку в Швейцарию с согласия Департамента, я, если вы не возражаете, рискну передать в Департамент этот пакет для передачи м-ру Аккерману по его прибытии в Вашингтон.
Имею честь, сэр, быть Вашим покорным слугой,
В отдельной упаковке: кожаный портфель».
Как видно, К. Аккерман, подобно многим журналистам в то время, действовал в качестве шпиона и, путешествуя под прикрытием корреспондента «Сэтедей Ивнинг Пост», поддерживал тесные связи с Государственным департаментом. И хотя его не было в России в начале июля, то есть когда произошло восстание Савинкова, но к 7 сентября он уже въехал в Россию через Дальний Восток, чему подтверждением следующая телеграмма Государственного департамента:
«Мы уполномочены принимать по телеграфу или передавать в Департамент или полковнику Хаусу через Департамент послания от Карла Аккермана, который едет сейчас через Дальний Восток.
Лэнсинг (Государственный секретарь США)».
Напрашивается вывод, что К. Аккерман должен был быть хорошо проинструктирован, а, следовательно, его выводы нам следует, по крайней мере, учесть. А выводы эти заставляют думать, что чехословацкий корпус не представлял собой брошенное орудие, катавшееся по всей Сибири, а вполне мог действовать сообща с Сибирским правительством учредиловцев. И хотя традиционная советская история придерживается мнения, что различные Белые правительства независимо распространились в Сибири, но только после освобождения, которому способствовали чехи.
Нам из курса истории также хорошо известно, что эти правительства распались на два основных центра власти. Один находился в Самаре, где власть удерживало Социалистическое Революционное правительство (КОМУЧ), а другой – в Омске, где пыталось действовать самопровозглашённое Временное Сибирское правительство (ВСП). Однако утверждение, что КОМУЧ и ВСП, предположительно возникшие после освобождения Центральной Сибири чешскими легионами, были единственными правительственными структурами, действовавшими в 1918 году, представляется в настоящее время спорным.
Так, в телеграмме, посланной 24 июля 1918 года, Военный Атташе САСШ в Екатеринбурге майор Хоумер Слотер сделал следующее заявление:
«…Новое правительство состоит в основном из не имеющих опыта людей, которые честно признают, что им не хватает опыта, и выражают пожелание получить разумные советы. Америка может контролировать это правительство и его политику, если советники будут посланы незамедлительно. Правительство декларирует себя как временное. Эта Дума была собрана в прошлом январе (1918 г.) и была сразу же закрыта большевиками, после чего на тайном собрании было выбрано настоящее правительство, состав которого станет известен только после поражения большевиков…»
А раз это так, то вполне можно предположить тот факт, что это «теневое правительство» могло иметь контакты с лидерами чешского корпуса ещё до мая 1918 года. Однако если то правительство, на которое ссылается Хоумер Слотер, было КОМУЧем или ВСП, тогда оно действовало тайно и в более изысканной манере, чем мы могли до этого предполагать. Но в таком случае, мы снова можем задаться вопросом – каковы были общие причины чешского восстания?
Действия Слотера были очень подробно описаны в его отчётах, присылаемых из Сибири. На этом фоне любопытно выглядит отсутствие отчётов в период с 16 по 24 июля не только в отношении его деятельности в пользу чехов, но даже в отношении его местонахождения (он утверждал, что находился в Омске вместе с заболевшим консулом США Рэем, однако отчётов, подтверждающих это объяснение, нет). А это доказывает, что его «дело», подобно многим другим «делам», в которых был выпущен этот период, было подчищено, или же он сам не доверил описание своих действий бумаге. Но пробел в его записях не является единственным пробелом, относящимся к действиям агентов в Сибири. И в этом можно убедиться на примере личного дела Сиднея Рейли, в котором также имеется подобный пробел, относящийся к тому же временному периоду.
