В 2 часа ночи Члены Царской Семьи были разбужены и Им объявили, что их сейчас повезут. Члены Царской Семьи встали, умылись, оделись. В 3 часа ночи Их свели всех вместе вниз, и привели в указанную выше комнату. Здесь всех сгруппировали к указанной стене: Государь стоял посередине, перед ним Наследник, рядом Государыня, по сторонам Великие Княжны; в левом углу – доктор Боткин, еще левее, Анна Демидова: по правую сторону – лакей Седнев и повар Харитонов; всего 11 человек.
Против них выстроились: в центре – Юровский с двумя своими помощниками (из коих один был еврейского типа), по сторонам его – “главные”, по сторонах их – десять латышей (составлявших за последнюю неделю внутреннюю охрану и нанятых для сего Юровским), из коих фамилия одного – Пашка Берзин. К ним присоединился начальник охранной команды Павел Медведев (из рабочих Сысертского завода). Сзади, в дверях и в прихожей – охранники караульной команды, бывшие в эту ночь на дежурстве.
Юровский прочел постановление Областного Совета со смертным приговором и добавил: “таким образом, ваша жизнь покончена”.
На это Государь ответил: “Я готов”, Государыня и В. К. Ольга Николаевна перекрестились, перекрестился также и доктор Боткин. Татьяна, Мария и Анастасия Николаевны лишились чувств. Наследник Цесаревич был “как в столбняке”. Анна Демидова “заметалась, защищаясь подушкой”.
Вслед за ответом Государя, Юровский выстрелил в упор в Государя и убил наповал. Одним выстрелом был убит и Наследник Цесаревич. За Юровским открыли револьверную стрельбу латыши и Павел Медведев. Стреляли много, торопясь.
Когда все оказались упавшими, то стрельбу прекратили и стали осматривать кто мертв, а кто еще жив. Живых добивали штыками и прикладами. В. К. Анастасия Николаевна оказалась не тронутой пулями, когда к Ней прикоснулись, то Она страшно закричала; тогда, ударом приклада Ее оглушили и докололи штыками. Долго не могли также убить Анну Демидову, которая металась вдоль левой стены; поэтому следы пуль видны в разных местах этой стены и даже в косяке входной двери»
[311].
Вроде бы всё правильно: и нижняя комната дома Ипатьева, и поимённо перечисленные жертвы, и даже рассказ генерала о том, как все они приняли смерть, исходя из сведений, которыми располагало следствие… Непонятно лишь одно – кого подразумевал М. К. Дитерихс под «главными комиссарами»? Членов Президиума Исполкома Уральского Облсовета: А. Г. Белобородова, Б. В. Дидковского, Ф. И. Голощёкина, Г. И. Сафарова и Н. Г. Толмачёва – или же кого-то другого, как, например, П. Л. Войкова? Таким образом, получалось (если не придавать значения «еврейскому происхождению» П. Л. Войкова, Г. И. Сафарова, Ф. Ф. Сыромолотова и др.), что убийц было, как минимум, 19 человек. То есть в комнате убийства одновременно находилось 30 человек…
А теперь посмотрим, что скажут нам вновь открытые обстоятельства.
В 1919 году М. Н. Покровский со слов Я. М. Юровского составляет краткую записку, рассказывающую об обстоятельствах расстрела Царской Семьи. Как и следовало ожидать, интересующие нас сведения были крайне скудны:
«Ком[ендант] велел внести два стула. Ник[олай] посадил на один А[лексе]-я, на другой села А[лександра] Ф[едоровна]. Остальным ком[ендант] велел встать в ряд!»
[312].
В 1922 году Я. М. Юровский, прибегнув к помощи своего старого уральского товарища Ф. Ф. Сыромолотова, уже по собственной инициативе пишет воспоминания «Последний царь нашёл своё место», в которых интересующий нас вопрос также освещён весьма скромно:
«Я распорядился, чтобы стулья принесли. Александра Федоровна села. Алексей также. Я предложил всем встать. Все встали, заняв всю стену и одну из боковых стен. Комната была очень маленькая. Николай стоял спиной ко мне»
[313].
А вот, что сообщил о стульях в 1964 году на записи в Государственном Комитете при Совете Министров СССР по радиовещанию и телевидению бывший Помощник Коменданта ДОН Г. П. Никулин:
«Когда мы спустились в подвал, мы тоже не догадались сначала там даже стулья поставить, чтобы сесть (посадить арестованных. – Ю. Ж.) Потому что этот был… не ходил, понимаете, Алексей. [А] надо было его посадить. Ну, тут моментально, значит, поднесли это [– стулья].
Они так это, когда спустились в подвал, так это, – недоуменно стали переглядываться между собой… Тут же внесли, значит, стулья.
Села, значит, Александра Федоровна, наследника посадили…»
[314]
Помимо этого Г. П. Никулин также сообщил, что их – непосредственных исполнителей казни – было всего восемь человек. (Об этом уже говорилось в одной из предыдущих глав.)
Однако даже эти малозначимые сведения всё же имеют для нас немаловажное значение хотя бы в той их части, благодаря которой наконец-то прояснилось количество принесённых стульев. А это, в свою очередь, сильно «подмывает» показания П. С. Медведева по их количеству.
В апреле 1925 года, стремясь хоть как-то улучшить своё и без того сложное материальное положение, бывший «латыш» В. Н. Нетребин решает напомнить о своих «революционных заслугах», для чего передаёт в Истпарт Свердловского Обкома ВКП(б) свои «Воспоминания участника расстрела Романовых Нетребина Виктора Никифоровича». Но в них также ничего, практически, не говорится по интересующему нас вопросу: «Введенные в комнату они были предупреждены о расстреле. Б/царь вышел вперед, а остальные сплотились в кучу»
[315].
В преддверии 10-летнего юбилея освобождения территории Урала от войск Верховного Правителя Адмирала А. В. Колчака Истпарт Свердловского Обкома ВКП(б) выступил застрельщиком в деле сбора всякого рода воспоминаний о Гражданской войне на Урале, в том числе и о расстреле Царской Семьи. Свои воспоминания для Истпарта и Уральского Музея революции, связанные с охраной дома Ипатьева, написали бывшие красногвардейцы А. А. Стрекотин и Ф. В. Емельянов, а также и Г. Соколов, назначенный в караул уже после падения столицы «Красного Урала».
Среди перечисленных особую ценность для исследователей представляют «Личные воспоминания» А. А. Стрекотина, в которых он детально описывает расположение жертв и палачей в комнате убийства:
