А теперь попробуем и мы, читатель, сначала рассмотреть данную ситуацию в свете известных следствию фактов, чтобы потом сравнить их с другими фактами, ставшими известными уже много позднее.
Будучи допрошенным в ходе следствия, П. С. Медведев показал:
«Привели [их] в угловую комнату нижнего этажа с опечатанной кладовой. Юровский велел подать стулья: его помощник принёс три стула. Один стул был дан Государыне, другой – Государю, третий – Наследнику. Государыня села у той стены, где окно ближе к заднему столбу арки. За ней встали три дочери (я их всех хорошо знаю в лицо, так [как] каждый почти день видел их на прогулке, но не знаю хорошенько, как звали каждую из них). Наследник и Государь сели рядом, почти посереди комнаты. За стулом Наследника встал доктор Боткин. Служанка (как ее зовут – не знаю, высокого роста женщина) встала у левого косяка двери, ведущей в опечатанную кладовую. С ней встала одна из царских дочерей (четвертая). Двое слуг встали в левом (от входа) углу, у стены, смежной с кладовой»
[308].
С показаниями П. С. Медведева несколько разнятся показания обвиняемого А. А. Якимова:
«Когда они все были введены в комнату, обозначенную цифрой II, они разместились так: посередине комнаты стоял Царь, рядом с ним на стуле сидел Наследник по правую руку от Царя, а справа от Наследника стоял доктор Боткин. Все трое, т. е. Царь, Наследник и Боткин, были лицом к двери из этой комнаты, обозначенной цифрой II, в комнату, обозначенную цифрой I.
Сзади них, у стены, которая отделяет комнату, обозначенную цифрой II, от комнаты, обозначенной цифрой III (в этой комнате, обозначенной цифрой III, дверь была опечатана и заперта; там хранились какие-то вещи), стали Царица с дочерьми. Я вижу предъявленный Вами фотографический снимок этой комнаты, где произошло убийство их. (Предъявлен фотографический снимок, описанный в п. 8 протокола 15 апреля 1919 года, л. д. 185, том 3-й). Царица с дочерьми и стояла между аркой и дверью в опечатанную комнату, как раз вот тут, где, как видно на снимке, стена исковырена. В одну сторону от Царицы с дочерьми встали в углу повар с лакеем, а в другую сторону от них, также в углу, встала Демидова. А в какую именно сторону, в правую или в левую, встали повар с лакеем, и в какую встала Демидова, не знаю.
В комнате, вправо от входа в нее, находился Юровский. Слева от него, как раз против двери из этой комнаты, где произошло убийство, в прихожую, обозначенную цифрой I, стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть “латышей”. “Латыши” находились и в самой двери. Сзади них стоял Медведев.
Такое расположение названных лиц я описываю со слов Клещева и Дерябина. Они пополняли друг друга. Клещёву не видно было Юровского»
[309].
Не менее интересные показания даёт и Ф. П. Проскуряков, который рассказывает об этом злодеянии со слов П. С. Медведева.
Так, будучи допрошенным Н. А. Соколовым 1–3 апреля 1919 года, он показал:
«По словам Медведева, Юровский будто бы такие объяснения привел Царской Семье: ночь будет “опасная”, т. е., как я понимаю, он им сказал, в верхнем этаже будет находиться опасно на случай, может быть, стрельбы на улицах, и поэтому потребовал, чтобы они все сошли вниз. Они требование Медведева исполнили и сошли в нижние комнаты в сопровождении Юровского, Никулина, Белобородова и этого курчавого, пузатого. Здесь были сам Государь, Государыня, Наследник, все четыре дочери, доктор, лакей, горничная и повар. Мальчика же (Л. И. Седнева. – Ю. Ж.), Юровский суток, кажется, за полтора приказал увести в ту самую комнату, где в стенах и полу было много следов пуль.
Встали они все в два ряда и немного углом вдоль не одной, а двух стен. Ни про какие стулья при этом Пашка мне не сказывал»
[310].
А теперь попробуем сделать некоторые предварительные выводы. Общим из всего сказанного фигурантами дела является лишь численность намеченных палачами жертв. Что же касается мест их расположения и количества стульев, то здесь начинаются разногласия.
Так, П. С. Медведев утверждает, что Государыня, Государь и Наследник Цесаревич сидели на трёх стульях, которые принёс Г. П. Никулин. Но напрашивается вопрос – у него что, было три руки? Или же он ходил за ними два раза? А далее (если верить Ф. П. Проскурякову) он резко меняет свои показания и, не упоминая о стульях, заявляет, что «встали они в два ряда и немного углом вдоль не одной, а двух стен»…
Конечно, стараясь выгородить себя, Филипп Проскуряков вполне мог что-то напутать. А если, к тому же, учесть склонность этого человека к явным преувеличениям (для чего достаточно вспомнить его заявление в Ленинский районный Отдел социального обеспечения, в котором он ходатайствует о назначении ему персональной пенсии как участнику расстрела Романовых), то им вряд ли стоит придавать какое-либо значение. Тем более, что в момент убийства Царской Семьи он вместе со своим приятелем Е. А. Столовым был заперт в бане, так как накануне своего дежурства явился в ДОН пьяным.
Вот, собственно, и всё, чем располагало следствие. Поэтому нарисовать для себя интересующую нас картину на таких условиях весьма затруднительно. Однако это оказалось под силу курирующему следствие Генерал-Лейтенанту М. К. Дитерихсу, который так представлял себе картину убийства:
«Для расстрела вся Царская Семья и состоявшие при Них лица были поставлены, все вместе, у видимой стены, левее двери в кладовую. Расстрел производился почти в упор, из револьверов, а штыками и прикладами докалывали и добивали. По словам одного из участников, картина убийства была настолько ужасна, что он несколько раз выходил во двор, чтобы “освежиться”.
На основании детального ознакомления со следственными материалами и посещения места преступления, обстоятельства убийства Царской Семьи представляются мне следующими:
Около 2-х часов ночи с 16 на 17 июля 1918 г. в Ипатьевский дом прибыли пять “главных” комиссаров Областного Уральского Совета (комиссарами Совета вообще состояли: Белобородов – Председатель; Сафаров – еврей – член президиума, Голощекин – еврей – военный, Войков – еврей – сообщения, Поляков – еврей – юстиции, Сыромолотов – еврей – финансов, Сакович – друг Юровского – здравоохранения, Андреев – труда, Кузьмин – производства, Хотымский – земледелия, Меньшиков – транспорта, Юровский – еврей – комендантом и комиссаром “дома особого назначения”). (Из упомянутых комиссаров – Сафаров и Войков принадлежат к числу тех “Тридцати”, которые вместе с Лениным и Троцким были привезены в Петроград в запломбированных вагонах.)
