«Анализируя характер, степень и направленность деформации костных останков, эксперты однозначно установили, что у четырех скелетов пулевые каналы прочертили почти строго горизонтальные отметины на уровне несколько выше или ниже колен. Можно подыскивать этому всякие объяснения. Но наиболее простое и естественное: по расстреливаемым людям прошлись пулемётной очередью. Только поначалу немного неточно взяли прицел, и очередь протрассировала низко. Потом “исправились”. А такое вполне допустимо – ведь калибры и пуль пистолетов, и пулемётных патронов часто одинаковы»
[286].
Впервые ознакомившись с такими «аналитическими» выводами (г-н Л. М. Сонин возглавляет Аналитический отдел Областной благотворительной общественной организации «Центр по расследованию обстоятельств гибели членов Семьи Дома Романовых», зарегистрированной в Екатеринбурге в 1994 году), я, как человек, знакомый с основами криминалистики и, отчасти, судебной медицины, поначалу просто не поверил своим глазам.
Да простит меня ещё раз г-н Л. М. Сонин, но мне бы очень хотелось у него спросить: как же это можно, ни бельмеса не понимая в том, о чём Вы пишете, выносить подобные суждения не просто на бумагу, а в мировую информационную сеть?
А читателям, которым этот отрывок мало что говорит, хочу пояснить следующее.
Следы, оставленные на человеческом теле снарядами огнестрельного оружия, то есть пулями, при судебно-медицинском исследовании живых лиц или трупов называются огнестрельными повреждениями. В свою очередь, эти повреждения представляют собой раневые или пулевые каналы, которые в месте вхождения пули в человеческое тело образуют входное пулевое отверстие, а в месте её выхода – выходное (за исключением так называемых слепых ранений).
Таким образом, пули не «чертят горизонтальные отметины», а образуют входные пулевые отверстия.
Нисколько не сомневаясь в том, что информацию о горизонтальном направлении этих огнестрельных повреждений г-н Л. М. Сонин получил из научного труда профессора В. Л. Попова «Идентификация останков царской семьи Романовых»
[287], хочу заверить его в том, что это, всего-навсего, схема, имеющая свои условности. (Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на фотографию огнестрельного повреждения части левой бедренной кости Скелета № 7, опубликованную в книге «Тайна царских останков», изданной в 1994 году Ассоциацией уральских издателей и Средне-Уральским книжным издательством.)
Кроме того, пули обычного, а не специального назначения не могут «протрассировать» ввиду отсутствия в них специального огневого или тлеющего состава. И, к тому же, такие пули в то время ещё не были приняты на вооружение ни Царской, ни тем более РККА.
Говоря же о схожести калибров пистолетных и пулемётных (в данном случае, правильнее будет сказать – винтовочных) патронов, Л. М. Сонин, безусловно, прав, поскольку состоящий на вооружении Императорской Русской Армии винтовочный патрон обр. 1908 года по своему калибру (7,62 мм) полностью соответствовал калибру патронов для револьвера Нагана обр. 1895 года.
Однако позволю себе заметить, что начальная скорость (V0) пули патрона к револьверу Нагана обр. 1895 года составляет 270–280 м/сек (при условии снаряжения патрона бездымным порохом), а начальная скорость лёгкой пули винтовочного патрона обр. 1908 года, выстрелянного из пулемёта Кольта, составит 850 м/сек.
А это существенно меняет дело, поскольку при таком условии деревянная часть восточной стены полуподвальной комнаты дома Ипатьева была бы вся изрешечена насквозь, так как пробивная способность винтовочных пуль значительно выше револьверных.
Поэтому «версия» расстрела Царской Семьи и находящихся при Ней слуг из пулемёта, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики и сама по себе более чем абсурдна.
Упомянутый же ранее пулемёт Кольта был введён мной в изложение не случайно, так как на сегодняшний день доподлинно установлено, что в окне комнаты, находящейся по соседству с той, которая на схеме Н. А. Соколова отмечена как комната IV, был установлен пулемёт именно этой системы, имеющим сектором своего обстрела сад дома Н. Н. Ипатьева.
В момент убийства у этого пулемёта находился караульный А. А. Стрекотин, который, будучи непосредственным свидетелем свершённого злодеяния, оставил свои воспоминания, подробно рассказывающие про обстоятельства трагедии. Однако про какие бы то ни было «манипуляции» с этим пулемётом в них не говорится ни слова, как не говорится об этом и ни в каких других воспоминаниях и свидетельских показаниях.
Но если представить себе (пусть даже в плане бреда!), что в самый ответственный момент этот пулемёт был всё же снят со своей позиции, то произвести из него какую-либо прицельную стрельбу было бы просто невозможно. (Это обстоятельство, в первую очередь, относится к «неточности взятия прицела» и его дальнейшей «подправки».)
Хочу также заметить, что с расстояния менее 10 м (даже при условии, что пулемёт, практически оставаясь на месте, был всего лишь развёрнут в сторону той самой комнаты) нужно было не корректировать прицел, а производить так называемую грубую наводку всего станка, что в рассматриваемом нами случае явилось бы более чем бессмысленным занятием.
В своей новой книге «Загадки гибели царской семьи» Л. М. Сонин вновь ведёт свои разглагольствования о предметах им не изученных или мало понятых. Теперь сей учёный муж, начав рассуждать о «литературщине», которую он узрел в воспоминаниях М. А. Медведева (Кудрина) (ему ли в этом вопросе не карты в руки, как бывшему директору Свердловского отделения Литфонда!), постепенно приходит к умозаключению о том, что их автор вообще не участвовал в убийстве Царской Семьи. И делает это, кстати говоря, «весьма обоснованно» – дескать, не было в комнате убийства столбов и уж тем более «пелены дыма»! Дескать, пойди ж ты, на дворе тогда стоял 1918-й, а не 1812 год!
И надо заметить, сказал, как отрезал:
«Здесь бросается в глаза очевидная литературщина. (Имеется в виду стиль написания воспоминаний А. А. Медведева (Кудрина), которые тот, потерявший к тому времени зрение, совсем незадолго до смерти продиктовал своему сыну историку-архивисту М. М. Медведеву. – Ю. Ж.) Но литературщина, обнаруживающая, по меньшей мере, два факта: пишущий явно не был в комнате при расстреле. И вообще не был там. Иначе откуда в ней каменные столбы появились? Откуда «пелена дыма», из-за которой латыши чуть не перестреляли друг друга? Не было в этой комнате каменных столбов. И не мог стоять пороховой туман. Июль 1918 года далеко отстоит от времен Бородинского сражения, патроны револьверов и пистолетов давно снаряжались бездымным порохом»
[288].
