После того как Ф. П. Проскурякову были предъявлены фотографические карточки П. З. Ермакова, он пояснил, что:
«Человек, фотографические карточки которого Вы мне сейчас показываете (…), сильно похож на того самого, которого я называл пузатым и курчавым, и который приходил во вторник с Белобородовым в дом Ипатьева. Действительно ли у него такое брюхо, как мне казалось, я не могу сказать. Может быть, он так одет был, что брюхо у него казалось мне большим, а на карточке этого как будто бы не заметно. Я припоминаю, что и Медведев, кажется, также называл его «Ермаков» и говорил про него, что это комиссар, но какой именно комиссар и откуда именно, он не сказал»
[232].
Таким образом, из приведённых выше показаний можно сделать два существенных вывода.
А именно – А. Г. Белобородов приезжал в ДОН вместе с П. З. Ермаковым где-то между 8 и 10 часами утра 16 июля. А непосредственно накануне убийства в дом Ипатьева прибыл П. З. Ермаков и высокий белокурый мужчина лет 25–26, которым, по мнению автора, несомненно был М. А. Медведевым (Кудриным).
Путаница же по поводу личности П. З. Ермакова, а конкретно его «большого живота», могла произойти вот почему. В апреле 1918 года в боях у Чёрной речки П. З. Ермаков был ранен в брюшную полость. А точнее, попавшая в него пуля повредила мочевой пузырь, что вынудило его довольно продолжительное время носить специальную повязку, перетягивающую это место, – она, возможно, и создавала видимость его «пузатости».
Но вернёмся вновь в дом Ипатьева, нервозная обстановка в котором из-за задержки ответа из Москвы, а иже с ним и автомобиля, накалилась уже до предела…
И вот, с опозданием в полтора часа автомобиль прибыл. Въехав в ворота дома, он занял место на переднем дворе и так и оставался стоять на месте с включённым двигателем.
Из-за приближающегося рассвета ждать было больше уже нельзя, и комендант решил начинать…
Глава 9
Как происходило убийство Царской Семьи, и кто, всё-таки, произвёл тот самый «исторический» выстрел?
Сразу же после того, как прибыл грузовик с водителем С. И. Люхановым, Я. М. Юровский разбудил доктора Е. С. Боткина и попросил его разбудить всех остальных. Необычность своей просьбы комендант объяснил тем, что по имеющимся у него сведениям в данную ночь ожидается нападение анархистов на дом, для чего все его «жильцы» в целях их собственной же безопасности должны быть временно переведены на нижний этаж, где находиться наготове на случай возможного отъезда.
Из воспоминаний М. А. Медведева (Кудрина):
«Примерно с час Романовы приводят себя в порядок после сна, наконец, – около трех часов ночи, – они готовы. Юровский предлагает нам взять оставшиеся пять наганов. (Те самые, изъятые у отказавшихся стрелять «латышей». – Ю. Ж.) Петр Ермаков берет два нагана и засовывает их за пояс, по нагану берут Григорий Никулин и Павел Медведев. Я отказываюсь, так как у меня и так два пистолета: на поясе в кобуре американский «кольт», а за поясом бельгийский «браунинг» (оба исторических пистолета: «браунинг» № 389965 и «кольт» калибра 45, правительственная модель «С» № 78517 – я сохранил до сегодняшнего дня). Оставшийся револьвер берет сначала Юровский (у него в кобуре десятизарядный «маузер»), но затем отдает его Ермакову и тот затыкает себе за пояс третий наган. Все мы невольно улыбаемся, глядя на его воинственный вид»
[233].
Минут через 40–50 Царская Семья и Её слуги были готовы, и будущие жертвы в сопровождении Я. М. Юровского, Г. П. Никулина, П. С. Медведева, двух лиц внутреннего караула, а также М. А. Медведева (Кудрина) и П. З. Ермакова стали спускаться вниз по лестнице, насчитывающей 19 ступеней. (А не 23, как с легкой руки писателя-фальсификатора М. К. Касвинова наивно считают некоторые исследователи!) На руках у Великой Княжны Анастасии Николаевны была крохотная собачка Джим породы рукавный пекинес, а Камер-Юнгфера А. С. Демидова несла с собой две подушки.
Спустившись на нижний этаж, возглавлявший эту процессию Я. М. Юровский открыл перед следовавшим за ним Государем (державшим на руках больного Сына) дверь, выводящую во внутренний двор дома Ипатьева. Пройдя по нему всего несколько шагов, все они вновь оказались перед дверью, которая из этого двора вела в нижний этаж дома. Проследовав через анфиладу комнат, Царская Семья и находившиеся при Ней слуги оказались в предназначенной для расстрела комнате, где сразу же почувствовали некоторую нерешительность от того, что в ней полностью отсутствовала какая-либо мебель.
Эту неловкую паузу помогла преодолеть находчивость Я. М. Юровского.
Из воспоминаний А. А. Стрекотина:
«Юровский коротким движением рук показывает арестованным как и куда надо становиться и спокойно, тихим голосом: “Пожалуйста, вы встаньте сюда, а вы – вот сюда, вот так в ряд”»
[234]
[235].
Всё это время Наследник Цесаревич находился на руках Государя (мальчик был болен и тогда ещё не мог передвигаться самостоятельно), и Государыня (которая, кстати сказать, тоже страдала сильными болями в ногах, заставлявших Её переносить невероятные страдания) произнесла фразу:
– Здесь даже стульев нет! – безусловно, обращённую к коменданту.
Из записи беседы с Г. П. Никулиным:
«Когда мы спустились в подвал, мы тоже не догадались сначала там даже стулья поставить, чтобы сесть (посадить арестованных. – Ю. Ж.). Потому что этот был...., не ходил, понимаете, Алексей. [А], надо было его посадить. Ну, тут моментально, значит, поднесли это [стулья. – Ю. Ж.]. Они так это, когда спустились в подвал, так это, – недоумённо стали переглядываться между собой… Тут же внесли, значит, стулья.
Села, значит, Александра Федоровна, наследника посадили…»
[236].
