— Я должна вам пончик, — сказала София, сделав большой глоток отвратительного, но спасительно горячего кофе. Внутреннюю дрожь наконец-то удалось унять, и она почувствовала, как расслабляется.
— Я не ем пончики, — ответил сбитый с толку Мартин.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась София. — Придется кормить вас каким-нибудь протеиновым пончиком без сахара. Вы таким питаетесь?
— Нет, вовсе нет, — слабо возразил Мартин. — Я просто придерживаюсь правильного питания и уже долгое время не ем пшеницу.
— Совсем? — переспросила София, делая второй глоток кофе. Она чувствовала, как тревога отступает. Ветеринар казался знатоком своего дела и внушал доверие. По тому, как он быстро и решительно стал осматривать животное, было видно, что эту процедуру он проделывал тысячу раз.
Мысли бродили лихорадочно, перепрыгивая с одной темы на другую. Она вспомнила, как прижимала измученное тельце к себе в машине и чувствовала тепло и то, что этот несчастный комок кожи, костей и шерсти доверяет ей полностью, без оглядки. Почему она раньше не держала дома животных?
С мужчиной, помогшим ей, она беседовала автоматически, из вежливости. Она была благодарна ему, что он ее поддержал. Но надеялась, что он не рассчитывает на большее, чем просто словесная благодарность. София тут же одернула себя — да что она как глупая школьница, которая уверена, что все сплошь и рядом ее хотят? Она бросила быстрый взгляд на руки мужчины — колец нет. Но наверняка где-нибудь имеется жена или подружка. Интересно, сколько надо будет подождать в клинике?
— Совсем, — тем временем продолжал рассуждать о своем питании Мартин. — Я заменил пшеницу спельтой.
Мартин бросил взгляд на автомат. Кофе он не пил уже много лет, предпочитая сохранять энергию полноценным сном и правильным питанием. И хотя сейчас он был лишен и того и другого, мысль о кофе из автомата показалась ему отвратительной. Он смог бы выпить, пожалуй, свежемолотый и сваренный кофе.
— Спельта? — София задумалась на несколько секунд. Она когда-то читала о спельте. Кажется, спельту едят люди, придерживающиеся питания по группе крови? Одно слово зацепило целый пласт знаний, и голову моментально заполонили какие-то ненужные подробности.
— Вы питаетесь по группе крови? — заинтересованно спросила она, чтобы удостовериться, верна ли ее догадка и не подвела ли память.
— Именно, — кивнул Мартин.
— Не скучно? — София с трудом подавила зевок. Все-таки бессонные ночи и количество выпитого алкоголя давали о себе знать.
— Нет, вовсе нет, — пожал плечами Мартин и направился к одному из стульев. Похоже, ждать придется долго. София развернулась, следуя за ним взглядом. Стульев было всего два, и если бы она захотела сесть, ей пришлось бы сесть в непосредственной близости от мужчины. А она не хотела давать ему ни намека. Ну вот, опять.
— Еда для меня — это просто источник энергии, я не делаю из нее культа, — продолжал разглагольствовать Мартин, выдавая заученные фразы. Ему часто приходилось пояснять в интервью свое отношение к пище.
— Ой, да бросьте, — София сделала последний глоток пойла, успевшего остыть, и выбросила стаканчик в урну. — Человек должен от чего-то получать удовольствие. Иначе он не человек. Вот вы, что вам доставляет удовольствие?
«Музыка», — чуть было не слетело с языка у Мартина. Но он в последний момент удержался. Она начнет задавать вопросы, а ему придется ей врать. А врать почему-то ужасно не хотелось. Он задумался. А что, кроме музыки, доставляет ему удовольствие? Алкоголь он не употребляет, путешествовать любит, но за годы туров он устал от бесконечных переездов. Дети, да, конечно, семья, но он вдруг четко осознал, что все они были частью его жизни, а не ее краеугольным камнем. Пожалуй, кроме музыки, ему ничего и не доставляет особенного удовольствия. А теперь и этого не будет в его жизни. И чем тогда, собственно, будет его жизнь? Расписанием, по которому он кормит свое тело?
— Цветы, — ответил он неожиданно.
— Цветы? — Впервые женщина казалась заинтересованной. — Вы ботаник? — уточнила она без намека на улыбку. — Вы были утром в мире бабочек.
— Был, но я не ботаник, просто я очень люблю орхидеи, — признался Мартин. В молодости девушки всегда смеялись, когда он им об этом сообщал. Им это казалось забавным, они были уверены, что он шутит.
— И я люблю орхидеи. — София вдруг почувствовала, как сильно она устала. Ей очень захотелось сесть. Плевать на намеки и сигналы. Она подошла к стулу и села возле Мартина. Ее тело дышало таким жаром, что Мартин почувствовал это даже на расстоянии. Удивительно, сколько в этой женщине энергии. Нерастраченной энергии. Она снова улыбнулась.
— Потому что их можно поливать раз в неделю.
Мартин фыркнул.
— Вы уж точно не ботаник.
— О нет, — София вдруг рассмеялась. Мартину нравилось слышать ее смех. Она смеялась искренне, не с целью привлечь внимание, а просто потому, что ей было весело. Он уже давно не слышал такого смеха. Анна смеялась редко, она больше улыбалась своей тихой, спокойной улыбкой. Анна, черт, он совсем забыл отправить ей СМС. Надо сделать это сейчас же. А, нет, она знает, что в Кейптауне ночь, и начнет волноваться, задавать вопросы. Лучше сделает это утром и притворится, что сегодняшней ночи не было.
— А чем вы занимаетесь? — поинтересовался Мартин. Интересно, кто она? Прекрасно владеет английским, что предполагает хорошее образование. Есть акцент, но он едва слышен, акцент славянский, но женщина не похожа на славянку. Темные волосы, ресницы, брови и манеры европейки. Скорее всего, долго жила за границей. Возможно, русская жена богатого мужа. Хотя нет, с ними он тоже встречался на закрытых вечеринках в Лондоне, где проводил много времени, записывая альбомы. Девицы были худы до невозможности и все как одна с накаченными силиконом губами. У Софии все было натуральным, и худой она не была. Скорее дочь богатого отца. Хотя тоже нет. Женщины с деньгами обычно заботятся о том, как они выглядят. А в этой было что-то, что выдавало ее полное безразличие к внешнему виду. По крайней мере, в этот момент. Работник международной организации типа ООН или ЮНИСЕФ? Нет, она бы его узнала, он часто поддерживал различные проекты и был послом доброй воли в Восточном Тиморе, выступая против геноцида. Банкир? Непохоже. Люди денег неспособны на яркие, неконтролируемые эмоции.
— Я… — София на какой-то момент растерялась. Ей всегда неудобно было говорить людям, что она писательница. Потому что если она не называла свои книги, то ее тут же принимали за сумасшедшую графоманку, мнящую себя гением. Если же говорила, кто она, то тут же начинались совершенно ненужные ей попытки дружбы. Мартин вряд ли даже слышал о ней, а объяснять, что она, вообще-то, очень популярна, ей не хотелось.
— Я работаю в пиаре, — ответила она обтекаемо.
— Журналист? — В глазах у Мартина на секунду мелькнул страх, но София его не заметила.
— Нет, я… — она немного подумала, — занимаюсь социальными проектами. Ничего особенного. А вы?
