— Я тебя очень люблю. Прости меня.
— И я тебя люблю, — серьезно сказал Лева.
Женя поднялась, ее шатало. Но она должна была это сделать. А после неплохо бы умереть.
Она посмотрела в сумку — деньги были.
— Поймай машину, — попросила она Леву. В сумочке затрясся телефон. Женя посмотрела на экран «Вера». Она достала телефон и выключила его. Сейчас существовали только она и ее сын.
Мальчику удалось поймать машину со второй попытки. Женя подошла к пассажирскому сиденью и сразу поспешила пояснить изумленному водителю:
— Сын клубникой обляпал.
Поверил он или нет, но в машину водитель их впустил.
— Первое городское кладбище, — попросила она.
Лева не задал никаких вопросов, только доверчиво сжал ее руку. Женя привлекла мальчика к себе и всю дорогу до кладбища целовала его волосы.
— У тебя рука дрожит, — удивленно заметил Лева.
— Разве? — Женя и не заметила, что ее бьет крупная дрожь.
— Да, ты замерзла? Давай я тебя согрею? — Лева прикрыл ее руку второй ладошкой, подтянул ко рту и начал усиленно дышать, согревая. Женя улыбнулась сквозь слезы. Нервов уже не осталось. Она была просто тряпкой, пропитанной жидкостью. Если кто-то ее сейчас выжмет, ей конец.
Путь занял пятнадцать минут — в рабочий полдень было немного желающих проведать усопших родственников. Расплатившись с водителем, Женя с Левой направилась ко входу.
— Зачем мы сюда приехали? — наконец удивился Лева.
— Сейчас, — ответила Женя. Еще двести двадцать четыре с половиной шага, и он получит все ответы на свои вопросы. И больше не будет ее любить. Ведь это только она во всем виновата. Но так будет лучше для всех — для нее, Веры и самого Левы. Лучше ненавидеть. Это гораздо проще, чем любить.
Через двести двадцать четыре с половиной шага они достигли цели. Лева уставился на простой черный камень украшенный краткой надписью «Потапов Андрей Иванович. 1988–2007».
Могила была ухожена — масса цветов, аккуратно выкрашенная оградка.
— Кто это? — тихо спросил Лева.
— Твой отец.
— Он умер? — глупо спросил мальчик.
— Нет, его убили, — глухо ответила Женя.
— Кто?
— Я.
Лева поднял на нее глаза. Женя смотрела на камень, под которым была похоронена жизнь троих людей.
— Я его застрелила. Случайно. Мы оба увлекались стрельбой, состояли в городской команде. Я думала, что ружье было не заряжено.
— Ты же не специально, — Лева порывисто обнял Женю.
— Я должна была проверить. Так считали все. И тренеры, и следователи. Я же занималась этим профессионально. Поэтому я должна была проверить. Ты родился в изоляторе, а мне только-только исполнилось семнадцать. Тебя у меня сразу же забрали и сказали, что я родила девочку, которую отдали хорошим людям.
Женя встала на колени перед Левой, взяла его за плечи и развернула к себе.
— Я очень люблю тебя и всегда любила, я бы ни за что не отдала тебя, слышишь, никогда, но так получилось. Вера очень хорошая, она тебя любит. Она твоя настоящая мама, а не я. Я никогда ею не являлась. Я просто тебя родила. Понимаешь?
— Нет, — на глаза мальчика навернулись слезы.
— Ты вырастешь и все поймешь, — слишком поспешно заверила его Женя.
— Я хочу быть с тобой, — упрямо повторил Лева.
— Нет, Лева.
— Да!
— Послушай. Я… уезжаю. Я не могу здесь оставаться.
— Почему? — Лева сделал шаг назад.
— Просто не могу. Я совершила слишком много ошибок и жила неправильно.
— Ты меня опять бросаешь? — мальчик вытер первую слезу кулаком.
— Нет, я не бросаю, — покачала головой Женя. — У тебя будет мой адрес и телефон, ты можешь мне звонить и писать, когда захочешь. Но я не имею права забирать тебя у Веры. Я испортила свою жизнь и не хочу сломать твою. Прости меня, если сможешь.
Женя поднялась и направилась к выходу с кладбища. Немного постояв, Лева пошел за ней. До его дома они доехали молча. Мальчик не попрощался. Лишь выходя из машины, громко хлопнул дверью и опрометью бросился к подъезду, чтобы Женя не видела его слез. Но она знала, что он плачет. Впрочем, хуже уже быть не могло.
Она включила мобильный и набрала Наталью. Та ответила после пятого звонка игривым тоном — наверняка опять со своим Сохатым.
— Да-да, — промурлыкала она в трубку сытой кошкой.
— Наталья, вечером тебе на счет придет двадцать тысяч долларов (пять Женя оставила себе на первое время, намереваясь вернуть, как только устроится). Пожалуйста, запиши адрес.
— Какой еще адрес?
— Улица Радужная, 8, квартира 4. Отдавай каждый месяц по тысяче хозяйке, ее зовут Вера. Назад не принимай.
Молчание. Сытая кошка стремительно исчезла.
— Женька, во что ты вляпалась? — вполне по-человечески поинтересовалась подруга.
— Я уезжаю, Наташ.
— Куда?
— Еще не знаю.
— Когда?
— Завтра. Целую.
Женя дала отбой. Больше она об этом думать не будет. Наталья сдержит слово, она была уверена. И ей Вера точно не сумеет сказать «нет».
Машина подвезла ее прямо к дому. Станислава в квартире не оказалось, лишь записка — «Я у родителей, целую».
Женя открыла ноутбук, зашла на сайт железной дороги. Пожалуй, двух часов ей хватит, чтобы собрать вещи и добраться до вокзала.
Она взяла лишь самое необходимое — одежду для бега, кроссовки, две пары джинсов и футболки, одну непромокаемую куртку. В новой жизни дорогие шмотки ей не пригодятся. Немного поколебавшись, взяла платье с цветами. Все уместилось в небольшую сумку. Не слишком ли часто она их собирает в последнее время?
Перед выходом заглянула в бар — открытая бутылка виски. Плеснула себе на два пальца, чтобы не было так страшно. Ключи оставила на полочке возле входа и захлопнула за собой дверь. Больше никаких выяснений отношений. То, что она решила принести себя в жертву Станиславу, было неправильно. Ему не нужны жертвы. Ему нужна любовь.
На вокзале ей повезло — около окошек продажи билетов почти никого не оказалось. Она взяла СВ — ехать ей предстояло долго, на другой конец страны. Что она там будет делать, Женя еще не представляла, но верила, что не пропадет — опыт работы в организации мероприятий создавал широкое поле для деятельности.
Мобильник зазвонил, когда она уже лежала на полке и пыталась провалиться в сон.
Вадим. Она досчитала до десяти.
Телефон перестал звонить. А потом вызов повторился снова. И снова.
