— Извините, вы же сказали в магазине.
— Я оговорилась.
— Извините, — девушка скомканно попрощалась и бросилась из магазина, а Женя так и застыла с книжками в руках.
— Я могу вам что-нибудь посоветовать? — еще один консультант, на этот раз из книжного. Заинтересованно смотрит на растрепанную девушку, держащую в руках стопку детских книг.
— Не нужно, я беру вот это.
Расплатившись, Женя поняла, что сама не сможет дотащить свою ношу даже до автобусной остановки. Она вышла в прохладный холл и присела на первую же лавочку. Поставила пакеты и достала телефон, чтобы вызвать такси.
Интересно, Лева хоть раз был в этом центре? И в аквапарке, который к нему прилегал?
Она осмотрелась по сторонам — мороженое из Италии, бельгийские вафли, карамелизированные яблоки, сладкие конфеты в форме червяков, замороженный йогурт. Он ел что-то из этого? Могла ли Вера это себе и ему позволить? И как бы все сложилось, если бы она, Женя, тогда не отказалась от своего ребенка?
Тогда она думала, что просто не выживет. Ее ждала масса проблем — ни работы, ни образования, ни жилья, из всего имущества — маленький орущий комочек.
Но существовали же ясли — тут же возразила сама себе Женя. Можно было бы найти работу уборщицей ночью. А как же учеба? Миллиарды вопросов, которые она задавала себе каждый день в течение всех этих девяти лет, снова начали вспыхивать у нее в голове, как неоновые лампочки, рекламирующие американские мотели, обещающие тепло и уют, а на деле предоставляющие дешевый номер с тараканами.
Ее сын мог бы быть намного здоровее, останься он с ней. Она бы его кормила, любила, берегла. Вывозила на море, когда встала бы на ноги. Непонятно, чем он болел до того, как попал к Вере. Возможно, поэтому у него такие проблемы сейчас? А смогла бы она вывозить его на море? Хорошо кормить, водить по врачам? Один вопрос, словно снежная лавина, немедленно поднимал второй, оказывающийся еще более серьезным. Эта лавина стремительно сходила, давила ее и размазывала по скользкой поверхности. Какое право она имеет вообще задавать все эти вопросы?
Это же все причины, отговорки. Он всегда говорил, что если есть желание, существует тысяча возможностей, если нет желания, найдется тысяча причин. Кажется, вычитал это в какой-то книжке. Если бы оностался, этого бы никогда не случилось. И в этом виновата тоже она, Женя. Так что никакого права рассуждать о судьбах людей, загубленных по ее вине, она не имеет.
Женя вызвала такси, назвав адрес больницы. Никакую квартиру она не пойдет искать, сегодня она будет с Левой. Сделает то, что должна была сделать. Быть рядом со своим сыном каждую минуту его жизни. Держать за руку, поддерживать, бороться за него до последнего.
Во время недолгой поездки Женя успела переговорить с уже вернувшейся с Таити Натальей. Та обещала прямо сейчас заняться ее страховкой. Она не писала заявление? Ну, пусть ей в СМС напишет, что, когда, где и во сколько, она сама все распишет.
Не вопрос, целую. К тому же будет повод нанести Сохатому визит в офисе. А то в аэропорту мы как-то странно расстались, — с грустью добавила Наталья.
Охранник помог ей дотащить игрушки до Левиной палаты. Женя не стала заедаться, умничать, демонстрировать свою значимость. Просто поблагодарила парня.
В палате была гостья.
София Потоцкая снова читала Леве книгу.
— Спасибо за помощь, — искренне и просто сказала Женя.
— Не за что, — пожала плечами та и внимательно посмотрела на Женю. — Я разжилась в буфете свежими ватрушками, будете?
— Да, не откажусь. А я могу принести вам кофе.
Лева как завороженный смотрел на огромные пакеты, которые охранник продолжал вносить в его палату.
— Что это?
— Подарки.
— Это все мне? — челюсть упала.
— Да, конечно. И еще оксборд.
Мальчик автоматически попытался встать, Женя остерегающе подняла руку.
— Нет, это когда выздоровеешь!
— Сегодня ты мне ничего не дашь? — обиженно протянул Лева.
— Дам, конечно, книжки и игрушки можешь открывать прямо сейчас. — Женя выбрала несколько пакетов и сгрузила их на кровать Леве. Остальные остались лежать в углу палаты.
Мальчик в восторге погрузился в изучение содержимого. Женя вспомнила, что в вестибюле стоит кофе-автомат, но растворимой бурды не хотелось. Лучше она сходит в буфет и закажет кофе там.
Она взглянула на Потоцкую, чтобы уточнить, какой кофе та предпочитает. Женщина смотрела на нее в упор. В своем элегантном костюме нежно-желтого цвета и шелковой кремовой блузке она походила на королеву-мать. Шляпки не хватало.
— Какой кофе вы будете?
— Знаете, Женя, я нечасто это говорю. Но я ошиблась.
— В чем?
— В вас. Вы мне показались совсем другим человеком, когда я с вами впервые встретилась.
— Каким? — усмехнулась Женя.
— Расчетливой стервой, стремящейся охомутать богатого жениха.
Женя кивнула. В сущности, она такой и была. По крайней мере, по отношению к Станиславу.
— А сейчас?
— Сейчас… Сейчас я не знаю. Понимаю только, что вы очень добрая, Женя, а доброта в наше время это такая редкость.
Женя усмехнулась.
— Вы мне льстите. Никакая я не добрая. Просто так сложилось. Кофе?
— Я пройдусь с вами. Левушка, ты побудешь сам? — Потоцкая потрепала Леву по голове и чмокнула в макушку.
Тот, не отрываясь от яркой книги о пиратах, кивнул.
Женя и София вышли в коридор. Прима взяла Женю под руку.
— Вы не возражаете? Ревматизм разыгрался.
— Нет, конечно, нет. Должна же я поддерживать имидж всеобъемлющей доброты, — пафосно объявила Женя.
— Имидж наше все, — в тон ей ответила Потоцкая, и обе рассмеялись.
Заказав по чашке эспрессо (в этом их вкусы сошлись), женщины сели за столик в уютной столовой больницы, раскрашенной в жизнерадостные зеленые и оранжевые цвета.
— София…
— Николаевна.
— София Николаевна, почему вы это делаете? Я имею в виду, столько времени уделяете Леве, постоянно рядом?
— А вы?
— Я… Я очень хорошо знаю его мать.
— А я просто пытаюсь быть полезной. К тому же волонтерство это модно, а я все пытаюсь доказать своим детям, что я не старая калоша и еще на что-то гожусь. К тому же внуков у меня нет. И вряд ли будут, как мне уже кажется.
Жене внезапно стало жаль старуху. Каково это блистать, ослеплять, кружить головы, а потом оказаться совершенно ненужной даже собственным детям, тогда, когда любви нерастраченной накопилось столько, что она готова выплеснуть ее на первого попавшегося под руку.
