– Идем, я хочу вас познакомить.
– Ну лааааадно, – тянет она.
Дэн скрылся за дверьми. Я беру Сэма за руку и забираю у него айпад. Эмма бросает на меня вопросительный взгляд, и я иду к двери, а она плетется за мной. За стойкой двое работников; при виде Эммы они принимаются перешептываться. Мы подходим к двери, и я легонько толкаю ее. За ней обнаруживается коридор, далее двустворчатая дверь, ведущая в большую темную комнату. Я никогда прежде здесь не был и понятия не имею, что там, за этой чуть приоткрытой дверью, но веду Эмму туда.
– Куда мы идем? – ноет она. – Ты какой-то странный сегодня.
– Знаю. Просто иди за мной.
Она явно готова развернуться и бежать без оглядки, но тут в дверном проеме появляется Дэн, сияя своей фирменной улыбкой.
– Да что происходит? – почти визжит Эмма.
– Привет, Эмма! – говорит он. – Я приготовил для тебя что-то вроде сюрприза на день рождения. Надеюсь, ты не против. Просто я не хотел, чтобы ты уехала, не узнав одну вещь. Но сначала пойдем сюда.
– Что ты затеял, придурок? – возмущается она.
Но он протягивает ей руку, и она подходит к нему и принимает ее, и они вдвоем входят в темный зал. Ничего не могу с собой поделать – я должен увидеть то, что он приготовил. И с первого же взгляда я все понимаю.
За дверями скрывается кинозал. Я и забыл, что он здесь есть. Совсем маленький, но, в отличие от остальных помещений, роскошно отделан красным бархатом. Боковые стены затянуты фестончатыми занавесями, в точности как в классических кинотеатрах в тридцатые годы, сиденья мягкие и широкие.
Кроме нас, тут больше никого нет.
Дэн ведет Эмму к двум местам в самом центре зрительного зала и, усадив ее, берет с пола гигантское ведро с попкорном и пристраивает у них на коленях.
– А мы что, будем смотреть какой-то фильм? – спрашивает она. – Дэн, что мы будем смотреть? И почему, кроме нас, больше никого нет?
– Я снял весь зал. Можно сказать, по знакомству. В общем, Эмма, э-э, вот что я хотел тебе сказать. Когда мы с тобой гуляли много лет назад, я был до смерти в тебя влюблен. Просто-таки до безумия. Ты, наверное, ничего не замечала. А потом ты решила уехать, и я понял твое желание, честное слово. Я думал, мне в конце концов удастся тебя разлюбить. Но у меня так ничего и не вышло. Не вышло и, думаю, никогда не выйдет. Так что, когда ты вернулась, я был вне себя от радости, поверить не мог своему счастью. Надо было сразу тебе сказать, но я думал, что для тебя это все давно уже в прошлом. Теперь, когда ты снова уезжаешь, это уже не имеет значения. Терять мне все равно нечего. Так что я хотел тебе сказать: в какой бы точке мира ты ни была, что бы ты ни делала… ты для меня весь мир.
Повисает непродолжительное молчание.
– Надеюсь, ты не собираешься петь? – с подозрением спрашивает Эмма.
– Разумеется, собираюсь, у меня тут за занавесом целый оркестр, который только и ждет от меня отмашки.
– О господи.
– Да шучу я. Послушай, мне все равно, улетишь ты в Бразилию, во Вьетнам, в Таиланд или на остров Мэн… Я все равно буду о тебе думать. Это сильнее меня. Я всегда о тебе думал и всегда буду думать. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, что угодно, только дай мне знать. Наверное, это звучит безумно? Когда я репетировал эту речь про себя, она не казалась мне безумной, но теперь я уже не так в этом уверен. В общем, прежде чем ты улетишь, я хотел сделать тебе один подарок. Это глупо, но, думаю, ты поймешь.
С этими словами он вскидывает руку. И этот его знак где-то кем-то замечен, потому что занавес открывается, на экране появляется красочная заставка студии Уолта Диснея и начинают звучать первые такты знакомой вступительной мелодии.
А потом начинается фильм. И разумеется, это оказывается «Король Лев». Как же иначе?
– Что это? – шепчет Сэм. – Что там происходит?
Он протискивается мимо меня и заглядывает в темный зал.
– Мультик? А можно нам тоже посмотреть? Он страшный? Где мои наушники?
– Нет, мы не будем смотреть, Сэм. Это для Эммы и Дэна. Мы сейчас должны оставить их вдвоем.
Я увожу его из зала, но на секунду бросаю взгляд в щелочку между дверями и вижу, что плечи Эммы поникли и слегка дрожат; Дэн приобнимает ее; на его лице застыло встревоженное выражение. Но Эмма вдруг совершенно неожиданно поворачивается к нему и, закинув руки ему на шею, целует в губы. И тогда он тоже обнимает ее, и их лица озаряет свет восходящего на экране солнца. Ведро соскальзывает у них с колен и падает на пол. Попкорн разлетается во все стороны, точно конфетти.
Ох уж эти двое. Обаятельные, красивые, но, боже мой, до чего же глупые. У них полжизни ушло на то, чтобы попасть сюда, – и теперь они обжимаются на диснеевском мультике, точно подростки.
Я думаю о тех детях, которыми они были, и обо всем том, что успело произойти с тех пор, и о том, какая хрупкая и зыбкая вещь – счастье. Его так легко упустить. Иной раз ты даже не замечаешь, что прошел мимо. Но иногда, если тебе невероятно повезет и ты будешь терпелив, оно заглянет к тебе еще раз.
– Что происходит? – недоумевает Сэм. – Можно мне хотя бы поиграть на айпаде?
Я не отвечаю.
– Папа? Ты плачешь?
Глава 36
По пути к Мэтту и Клер я пытаюсь все взвесить и ничего не упустить. Джоди, Сэм, школа, работа: многочисленные шары, которыми приходится жонглировать – и это не шарики от пинг-понга, это шары для боулинга. Заполненные цементом. Сегодня утром, чтобы наконец сдвинуть дело с мертвой точки, я ездил на встречу с консультантом по малому бизнесу по поводу кафе. Со скорбной миной управляющего похоронным бюро он разъяснил мне все риски, связанные с учреждением розничного заведения общественного питания, процент неудач, ненормированный рабочий день, ухудшение отношений. После этого вручил мне ворох бланков на правительственные гранты и незаполненный пятилетний план и велел хорошенько все обдумать. Да уж, что-что, а мотивировать консультанты умеют.
Дверь мне открывает Клер.
– Проходи, – приглашает она. – Как прошла встреча?
– Ну, в принципе, нормально, – вру я.
И немедленно едва не растягиваюсь на полу, споткнувшись о чей-то брошенный на пороге роликовый конек.
– Да, смотри под ноги. Наша уборщица взяла годичный отпуск.
В доме царит всегдашний хаос. Арчи, Табита и несколько их друзей носятся по дому, нарядившись кто во что горазд – кто в вампирский плащ, кто в космический шлем, ни дать ни взять какое-то авангардное шоу на Парижской неделе моды. В кухне Мэтт хлопочет у плиты, на которой булькают четыре кастрюли, обволакивая густым паром и без того полную чада кухню.
– И как? – спрашивает Клер, расчищая кусочек дивана, чтобы мы могли присесть.
– Я не знаю. Ну то есть, кажется, я могу взять какой-то кредит на развитие бизнеса, плюс у меня есть кое-какие сбережения, но вся эта затея слишком рискованна. Это гигантские изначальные вложения, и потом… в общем, я в этом деле полный профан. И ни один из нас не может себе позволить вложить много денег.
