– Сэм? Сэм, это папа.
Ни намека на отклик. Я зачем-то кладу руку ему на лоб: очевидно, по въевшейся родительской привычке. Проверить температуру, дать жаропонижающее. Лоб у него прохладный, но не холодный. Моя рука на миг задерживается у его губ, и где-то в глубине души меня охватывает облегчение, когда я ощущаю на пальцах теплоту его дыхания.
– Сэм, что случилось?
У двери в комнату стоит Джоди. Волосы у нее стянуты в хвост, вокруг глаз разводы смазанной туши Она кладет руку мне на плечо, и я на секунду накрываю ее своей, прежде чем застенчиво отпустить.
Мы выходим в коридор. Небольшое окошко на лестничной площадке приоткрыто, и с улицы доносится шум машин.
– Что будем делать? – спрашивает она.
– Думаю, стоит пока оставить его в покое, он должен сам с этим справиться. Я, наверное, посижу с ним. Загляну пока в игру, разберусь, что там случилось.
– У меня на телефоне пропущенный звонок от мамы Оливии. Я, наверное, заскочу к ней, вдруг она знает, что произошло. Ты точно уверен, может, все-таки вызвать врача?
– Посмотрим. Пока не надо.
– Мне страшно.
– Я знаю.
Возвращаюсь в комнату и присаживаюсь на край кровати. Потом кладу ладонь Сэму на спину, чтобы дать ему понять, что я с ним, я рядом, но это все. Я рядом. Все так же неподвижно глядя перед собой, он моргает.
Поворачиваюсь к монитору и беру джойстик.
Едва я разворачиваюсь лицом к замку, как немедленно вижу, что произошло. Здание почти полностью разрушено. Изгородь большей частью уцелела, но от нашего творения остался лишь призрачный силуэт. Двух этажей нет, нижние уровни разворочены и превратились в груды блоков. Башни скрюченными костяными пальцами торчат в небо. Я замечаю в земле вокруг фундамента глубокие ямы. Тот, кто это сделал, использовал ТНТ, игровую взрывчатку. Они уничтожили замок намеренно. Чувствую себя последним дерьмом. Меня не было рядом в нужный момент, чтобы предотвратить это или хотя бы поддержать моего сына, когда он обнаружил катастрофу. Меня не было рядом.
– Ох, Сэм, – говорю я. Ноль реакции. – Сэм, мы можем построить его заново. Мы справимся. Ты – отличный строитель.
Не очень понимая, что делать, я принимаюсь расчищать площадку вокруг замка и засыпать ямы землей. Очень скоро становится понятно, что без инструментов не обойтись, и я направляюсь в развалины, чтобы проверить, уцелели ли наши сундуки. Они не уцелели, но вокруг валяются кое-какие из наших вещичек: кирки, еда, мотыги, несколько буханок хлеба. Негусто. Негусто для многих недель работы. Работы, которую мы с Сэмом проделали вместе. Потом я вспоминаю Сокровища Короны, спрятанные в нашем тайнике. Бросаюсь в соседний зал и принимаюсь лихорадочно копать под заветной половицей. Сундук оказывается на месте, никто его не тронул, и все его содержимое цело и невредимо.
Внизу негромко открывается и закрывается входная дверь. Джоди на цыпочках поднимается по лестнице и входит в комнату.
– Я поговорила с мамой Оливии. По всей видимости, Сэм принял приглашение в друзья от брата Оливии, Гарри, и его приятелей и пригласил их в игру. Судя по всему, пока Гарри ненадолго вышел из игры, они слегка разошлись и заложили бомбы или что-то в этом роде. Она говорит, они были уверены, что это замок Гарри. Он явно очень расстроен. Хочет прийти и извиниться перед Сэмом.
– Думаю, в ближайшее время этого делать не стоит.
– Оливия тоже расстроена.
– Она ни в чем не виновата.
– Он что-нибудь сказал?
– Нет. Это все из-за меня, Джоди. Я затеял это все как большой совместный проект, и теперь… теперь у меня такое чувство, что это моя вина. Я возлагал на эту затею так много надежд.
– Ты ни в чем не виноват. Он любит эту игру, только о ней и говорит. До сегодняшнего дня все было отлично. Я видела, как он играл с тобой через Интернет. Ему это нравится.
Мы молча сидим на кровати рядом с нашим сыном, погруженный каждый в свои невеселые мысли. Трое в одной крохотной комнатушке со сломанными игрушками и изорванными постерами на стенах, члены одной семьи, собравшиеся вместе и в то же самое время невообразимо далекие друг от друга, точно разные галактики. Я хочу что-то сказать, но на ум ничего не приходит, ничего такого, что могло бы ее поддержать, дать надежду или хотя бы немного развеселить. Ровным счетом ничего.
Потом, примерно через полчаса, если не больше:
– Выключи игру.
– А? Сэм? – вскидываюсь я.
– Выключи ее, – повторяет он.
Джоди подходит к нему, чтобы обнять, но он лишь еще больше сжимается в комок. Мне вдруг вспоминается сцена из «Чужого», где Джона Херта привозят с корабля инопланетян с присосавшимся к нему лицехватом – а когда лицехвата пытаются удалить, камера фокусируется на его хвосте, который бесшумно обвивается вокруг шеи Херта. Джоди убирает руку.
– Я сохранюсь, – говорю я.
– Выключи ее, – говорит он снова. – Мне все равно. Мне все равно.
– Но… – начинаю было я.
– Она мне не нужна. Я никогда больше не буду в нее играть.
– Но, Сэм, мы можем все исправить.
– Я не хочу. Они пришли и разрушили замок, а я его строил. Люди все время все портят.
Снизу доносится какой-то шум. Мы предполагаем, что это Оливия пришла извиниться. Но это оказывается Эмма.
– Эй? – кричит она с лестницы.
– Поднимайся сюда, – отзывается Джоди.
Эмма плетется по ступенькам и нерешительно останавливается на пороге.
– Дэн сказал, что-то случилось с Сэмом. Я проезжала мимо и решила заскочить. Все в порядке? Привет, Сэм.
– Мальчишки испортили его игру, – поясняет Джоди.
– О нет! – театрально ужасается Эмма.
Ее появление, шумное и бесцеремонное, кажется почти невыносимо назойливым, но оно развеивает дурной морок этого дня. Сэм принимается ерзать, пытаясь расцепить руки и ноги.
– Я больше никогда не захочу играть, – говорит он.
– Мальчишки – поганцы, – соглашается Эмма. – Ты, разумеется, совсем не такой, зато почти все остальные – такие. Я стараюсь никогда с ними не связываться. Они вечно все портят.
Сэм мрачно кивает. Но он сейчас не в том настроении, чтобы его можно было развеселить. Он снова поникает на кровати и закрывает глаза.
– Сокровища Короны не тронули, – говорю я ему.
– Мне все равно, – следует ответ.
Поздно вечером я сижу на своей дешевой кровати в своей крохотной комнатушке в квартире Дэна. Там нет ничего, совершенно ничего ни от меня, ни от моей жизни, лишь кучка одежды и фотография, прислоненная к компьютеру Дэна, – та самая, на которой мы с Джорджем улыбаемся перед входом в кафе, и впереди у нас вся жизнь – ну или, во всяком случае, так мы тогда думали.
