Первые три пингера поднялись на островок и изучали снимок, который Эйнштейн держал перед собой, как щит и как знак доброй воли. Сонар-Таможня, у которой руки были свободны, растерянно смотрела на женщину-пингера. Та вдруг шагнула вперед и обняла ее.
Кантабриджия-пять довольно переглянулась с Ека Арджуном и подняла голову к небу.
Эпилог
– Перед Каменным Ливнем Кэл отправил Еве Айви не один этот снимок, – говорил Ека Арджун, – а целых семнадцать.
Он кивнул на фото, многократно переходившее из рук в руки и от этого немного потрепанное. Оно стояло у внутренней переборки ковчега «Дарвин» на краю стола, за которым они с Тэ обедали.
Точнее, он, Тэ и Глуб. Глуб – это пингер, который подружился с Тэ после шутки по поводу гидрокостюма. Он сидел через два стула. Участвовал ли он в беседе, неясно.
– Интересно, он понимает, что я говорю? – поинтересовался Арджун.
– Он привыкает. Наши голоса для него все равно что гудение трубы.
– А его что, правда так зовут?
– Это самое похожее, что мне удалось произнести. Во всяком случае, он откликается.
Глуб вгрызался в сырое рыбное филе, поданное с гарниром из водорослей. Поняв, что говорят о нем, он подобрался, как самый обычный человек. Не имея возможности сказать, он поднял кружку с сидром и повернулся к остальным. Выпили.
– Я думаю, он у них вроде ученого или технаря, – сказал Тэ. – Посмотри на его обвес.
– Да. – Арджун с любопытством разглядывал пингера. – Оптика. Электроника. Их технологический уровень гораздо выше, чем у диггеров.
– У них было больше пространства. Кроме того, они вылавливали все, что падало на дно, – подчеркнул Тэ. – Ладно, ты говорил про фотографии. Семнадцать штук?
– Да. Большая часть из них – так называемые «селфи». Технически это было грубейшим нарушением военной секретности, вплоть до трибунала. Очень странно, учитывая, что во всех остальных случаях Кэл относился к своему долгу очень ответственно.
– Это точно, – сказал Тэ, прокручивая в голове эпизоды из Эпоса. – Ева Айви места себе не находила, когда Ева Джулия приказала Кэлу сбросить ядерную бомбу на венесуэльцев.
– Вот, отличный пример. И такая вольность, если можно так выразиться, привлекла внимание ученых. Все семнадцать снимков с телефона Айви скачали, и вокруг них сформировалась целое поднаправление исторической науки.
– Ну да, из тех, что интересны только айвинцам.
– И только тем, кто живет отшельником в какой-нибудь библиотеке Стромнесса. Именно.
Ковчег «Дарвин» дрейфовал у бухты, все еще притопленный. Идеальное место для дипломатической конференции между пингерами и делегацией высокопоставленных чиновников синих, которых спустили на капсуле прямо из Гринвича через несколько часов после битвы на пляже.
Эйнштейн, Сонар-Таможня и другие синие покинули бухту и погрузились на ковчег. Белед уходил последним. Перед тем как сесть в лодку, он освободил захваченного неондертала и оставил ему достаточно припасов, чтобы тот мог продержаться до прихода соотечественников. Уже через несколько часов соотечественники привели целую армию. Однако по соглашению, которое сами же заключили с диггерами, они могли претендовать только на сушу. А ковчег «Дарвин» находился в море. Так что красные развернули на берегу укрепленный лагерь и бессильно смотрели на дрейфующих в соленой воде синих.
На полузатопленной нижней палубе было прохладно, поэтому дипломатам синих пришлось одеться потеплее. Тэ, Глуб и Арджун сидели в сухом месте уровнем выше и ближе к носу. Это был полуоткрытый мезонин, преобразованный в столовую. Чтобы разместить пополнение синих и пингеров, если те захотят подняться по трапу, расставили складные столы и стулья. Ели горячий суп и бокалами глушили терпкий, но вполне пристойный сидр с северных склонов Антимера.
– Итак, – сказал Арджун, довольный возможностью похвастаться знаниями, как свойственно только айвинцу, – тебя наверняка гложет вопрос, как же им…
– Как же им удалось выжить? На одной только подлодке.
Арджун кивнул.
– Оказывается, те ученые, про которых я упоминал, – последний, кстати, умер лет двести назад, – сумели найти ответ.
– Но погоди, – возразил Тэ, – если снимки были сделаны до Каменного Ливня, как они могут рассказать, что произошло дальше?
– Видишь ли, Кэл постарался оставить зацепки на фоне снимков. Увидеть их должна была только Айви. И все они указывают на то, что шансов на выживание у него было гораздо больше, чем можно представить.
– Не томи, – Тэ с бокалом сидра в руках откинулся на спинку стула.
– Мы знаем все о программе Облачного Ковчега, потому что сами вышли из него. Это наша история. В архивах есть все записи. А Кэл своими фотографиями показывал, что была еще одна программа, возможно, не менее масштабная, но мы о ней ничего не знаем.
– Программа по спасению людей под водой?
– Именно. Если присмотреться, то на стенах можно разглядеть подробные батиметрические карты ряда глубочайших океанских впадин, а на полках – папки, названия на корешках которых указывают на проведение подобных приготовлений. Есть и другие доказательства – все в открытом доступе. Могу прислать.
– Давай, – сказал Тэ из вежливости, хотя читать эти научные талмуды, естественно, не собирался. – В общем, народ Глуба выжил вовсе не благодаря невероятному везению Кэла.
– У них есть свой Эпос, который, в принципе, можно сопоставить с нашим.
Эйнштейн и Сонар набрали подносы еды и подошли к их столу, углядев за ним два свободных места. Арджун, воспользовавшись их появлением, удалился. Глуб вежливо качнул головой в знак прощания. Через несколько мгновений Тэ и его приятель-пингер остались в компании молодых айвинца и энци. Минуту-две вновь прибывшие только сосредоточенно жевали, и разговор сводился к тому, что Сонар спрашивала названия и происхождение блюд, которые были для нее в новинку. Тэ отвечал, так что у Эйнштейна была возможность напихать в себя побольше. Даже Сонар-Таможня отвлеклась на это зрелище и, смеясь про себя, смотрела, как мальчик ест. Когда поднос опустел до критической отметки, она подложила Эйнштейну со своего.
– Как-нибудь расскажешь мне, каково это, – сказал Тэ.
– Каково… – начал Эйнштейн, но чуть не подавился.
– Каково что? – спросила за него Сонар.
– Каково это – найти свою идеальную вторую половину. Как вам двоим удалось.
– А тебе разве это незнакомо? – спросил Эйнштейн. Не из-за отсутствия такта; ему просто не приходило в голову, что он испытал нечто, недоступное Тюратаму Лейку.
– Нет, со мной такого никогда не было.
Эйнштейн приближался к точке насыщения. Он откинулся на спинку стула и созерцал остатки трапезы, высматривая недоеденные кусочки.
