Сначала она говорила немного, короткими фразами, но постепенно ее монологи становились все длиннее, все основательнее. Наконец-то у Элены появился постоянный слушатель.
Однажды утром Кайл спросил ее с порога:
– Ты с кем говоришь?
– С ребенком, с кем же еще.
Кайл посмотрел на нее, подошел и обнял, не говоря ни слова. Удивленная Элена обхватила его руками за шею, чем Кайл и воспользовался. Ему нравилось гладить ее по голове, убирать назад волосы, прикасаться к нежной коже. Быть рядом стало для него необходимостью. Он хотел ее защитить, уберечь, хотя и сам не понимал почему. Логика здесь не работала, объяснения не было, потребность шла изнутри.
Но Кайла преследовали дурные предчувствия. Когда-то он уже переживал нечто подобное, вспоминать об этом было тяжело и горько. Но лучше все-таки не забывать.
Боль не утихла. Думая о прошлом, Кайл сам искал этой боли, воспоминания о трагически закончившейся юношеской любви предостерегали не бросаться в новую бездну. Отношения с Эленой грозили все усложнить и запутать, и Кайл думал, что лучше не заходить слишком далеко. Он даже решил было совсем прекратить их общение, но ведь это было вопросом чести: Элене важно его присутствие, она должна находиться в хорошем настроении, гулять, не сидеть подолгу взаперти.
Кайл помог ей одеться. Замкнувшись в собственных мыслях, он решил установить границы, дальше которых не стоило заходить. Выйдя из дома, пара отправилась на цветочный рынок – забрать заказанные черенки, которые могли послужить материалом для будущей работы Кайла.
Элене понравилось, что на рынке упоительно пахло, что повсюду на нее смотрели прекрасные цветы. Продавцы относились к Кайлу с вниманием и уважением. Но некая Лилиана, не переставая улыбаться, дала понять, что совсем не рада спутнице Кайла.
Казалось, что жизнь Элены полностью наладилась. На работе все шло отлично. Правда, Филипп так и не извинился за свое нелепое поведение, но больше не заводил никаких разговоров, предпочитая, чтобы Элена общалась с Клодин. К счастью, скоро он уехал по поручению Монтьера подготавливать открытие нового филиала в Лондоне. Ему предстояло найти подходящее помещение, дел было предостаточно.
До закрытия магазина оставалось всего несколько минут, когда на пороге появилась Аделина Бинош под руку с какой-то женщиной. На вид ее спутнице, даме с коротко подстриженными рыжими волосами, было около пятидесяти. Она внимательно смотрела вокруг, и в ее лице читалась скрытая сила. При взгляде на нее Элене подумалось о теплом лете, о солнечных лучах и золотых оттенках. Гостье подошел бы запах бергамота, высушенного на солнце сена и полевых цветов.
– Помните, я говорила вам о моей родственнице? – спросила Аделина, одарив Элену своей добродушной улыбкой.
– Разумеется. Мадам Женевьев, не так ли?
К счастью, у родственницы Аделины было очень необычное имя. Обычно Элена не слишком хорошо помнила имена, но зато безошибочно узнавала запах каждого человека, это была особенность ее памяти.
Например, от Аделины Бинош всегда пахло ванилью, розой и дубовым мхом – выразительный, живой и в то же время спокойный аромат. Он очень ей шел. Было сразу понятно, что у Аделины прямой характер и она не склонна к компромиссу. Взгляд ее тоже был прямым и откровенным.
– Женевьев Бинош. – Женщина протянула Элене руку. – Аделина рассказывала о вас много хорошего. Я могу называть вас по имени?
– Разумеется.
– Отлично.
Посетительница была элегантно и дорого одета, во всем чувствовался отменный вкус. Держалась она так же открыто и прямо, как Аделина.
– Очень надеюсь, что вы сможете мне помочь. Мне нужны особые духи. Духи, в которых бы чувствовался аромат Нотр-Дама.
У Элены подступил комок к горлу, но она постаралась сдержаться и не выдать себя. Если уж Клодин умудряется сохранить невозмутимый вид, когда слышит куда более нелепые заказы, значит, это не так уж сложно. Сама Элена ничем не хуже.
– Что вы имеете в виду? Это своего рода метафора?
Женевьев отрицательно покачала головой.
– Нет, отчего же. Мне требуется вдохновение, нечто, что укажет мне нужный путь. Мне предстоит написать очерк о Нотр-Даме, и моя цель – создать нечто совершенно новое, не повторять предшественников, привнести уникальную информацию. Гюго написал о Нотр-Даме удивительный роман, где сосуществуют добро и зло, красота и уродство, мирское и божественное. Мне нужен такой же парфюм. Он должен передавать величие Нотр-Дама, дать представление о его крепких стенах, и в то же время в нем будет место чистоте, притягательности и невинности. Он должен отражать жестокость, безумие и любовь героев романа, но быть единым и всеобъемлющим, как сама жизнь. Жизнь в самом глубоком смысле слова. Что может быть общего между духами и литературой, что выйдет из такого союза? Некое событие пробуждает воображение, а вслед за ним включаются зрение, слух, осязание. Мы слышим историю, и она напоминает нам давнюю мелодию. В этом нет ничего необычного, но что, если историю передать с помощью запаха? Ведь у Нотр-Дама есть свой запах: это аромат свечного воска, древности, влажных подвалов, аромат времени, в нем чувствуется отголосок тех, кто бывал в этих стенах, кто смотрел на статуи, кто дышал этим воздухом, дополняя его своим дыханием. Почему бы не объединить все пять чувств вокруг концепции Нотр-Дама? Тогда его можно было бы воспринимать совсем иначе, трехмерно.
Когда-то по мотивам картин уже создавались духи. Например, известный парфюмер Лаура Тонатто создала духи, вдохновившись шедевром Караваджо «Лютнист». Она пыталась сотворить волшебство, погружая зрителя в мир картины. Человек мог не только видеть изображенную сцену, но и ощущать ее запах. Элене настолько понравилась идея Тонатто, что она даже включила Эрмитаж, где хранится шедевр Караваджо, в список мест, которые нужно непременно посетить. Представить запах картины не так уж сложно – изображение само подсказывает его. Но запах знаменитого парижского собора – слишком сложная задача, слишком глубокий концепт.
– Расскажите мне поподробнее, как вы себе это представляете.
В ответ Женевьев очень детально описала Элене, как воспринимает запах собора. Он должен символизировать движение времени, мысли и чувства, являть собой всю сложность человеческой души.
– Вы понимаете, что ваш заказ потребует очень много времени, мне нужно подумать.
Женевьев кивнула.
– Ну разумеется. Даже не обязательно получить законченный продукт. Пусть это будет лишь предварительная композиция, аромат которой мог бы натолкнуть меня на нужную мысль. Но если вам удастся создать духи – это будет просто замечательно. Само собой, я заплачу, сколько потребуется.
– Позвольте я возьму несколько дней на размышление. Давайте вернемся к этой теме в следующий понедельник?
– Великолепно. Благодарю вас. Возьмите мою визитку, – сказала Женевьев, протягивая синюю карточку. – Надеюсь, мы скоро увидимся, я буду ждать.
