— Швед не дурак идти войной на Псков. Русский царь, мой брат, не оставит нас без помощи. Самое большее две седмицы, и он с армией будет здесь. Не абы какой, прошедшей многолетнее горнило войны с турками. И потому нужно думать о том, как обернуть случившееся нам на пользу, а не гадать, сколь соталось быть Псковской земле.
— Не все так гладко, великая княгиня, — воспользовавшись повисшей тишиной, с самой открытой улыбкой возразил Иван. — Мы даже представить себе не могли, насколько новгородцы на нас обижены. Дело в том, что их бояре решили учинить своим дружинам большие учения. А для того выбрали Великие Луки. Да еще под то дело исполчили тамошнее ополчение.
— Что?
— Откуда ведомо?
— Да о чем он там опять вещает?
Вновь возмущенно загомонили бояре. А уж как они орали бы, коли узнали, что там сыграло свою роль далеко не только шведское серебро, но и его, Карпова рубли. Ну не желал он, чтобы в это дело ввязывался Николай со своими полками. Потому как договариваются только с сильным или равным, всем иным диктуют свою волю. Шведы желали изолировать Псков. Иван стремился к тому же, а потому и серебра на то не жалел.
Батюшка Ивана, весь сердцем изошелся, снабжая сына звонкой монетой. Шутка сказать, но только за последний год он передал ему двести тысяч рублей, зарубив на корню намеченные начинания. Но надо отдать ему должное, в сына он верил, а потому и не думал о том жалеть.
— Спокойно, бояре. Спокойно, — подняв руки, вновь призвал Иван. — Да нешто вы и впрямь верите в то, что швед не пришел бы к нам с войной? А пошто он тогда так серебром-то разбрасывается, на подкуп новгородцев. А им и впрямь, куда проще отдать нас на растерзание, нежели помогать. Они бы и сами нас к ногтю прижали, да не с руки. Одно дело не помочь, зарвавшимся соседям. Иное пойти войной. Народ такое не поймет. Вот царской власти противиться, да полки его не пускать на свои земли, то дело иное. Тут весь народ встанет.
— Эка ты винить соседей. А чего же ляхов сюда же не приплел. Эти поди тоже придут поживиться на наших костях, — противореча себе же, выдал Горячинов.
— Эти не придут, — возразил Иван. — Потому как там где резвится лев, волкам делать нечего. Сунутся, еще и на себя беду накликают. Что же до новгородцев, то я могу по полочкам разложить, чего и сколько там обещано, — с этими словами Иван выложил на стол свиток, словно предлагая любому желающему ознакомиться с его содержимым. — Тут все, и размеры посулов. И где какие послабления в торговле. И расширенный список товаров коими можно торговать на шведских землях свободно. И гарантии неприкосновенности со стороны шведского флота. Причем последний будет оказывать помощь новгородским ладьям и в случае если кто иной решит их обидеть.
— И все это лишь ради того, чтобы они не вмешивались? — Удивился Офросимов.
А и было чему. Шведы вообще-то всячески старались задавить русскую торговлю. А тут вдруг возьмутся опекать. Прямо небывальщина какая-то.
— Не только, Сергей Гаврилович. Еще и за то, чтобы дружина новгородская встала на пути русской армии. Воевать Николай с новгородцами не станет. Кровь ему не нужна. Значит, будет договариваться. Увещевать, грозить торговыми карами. Вот пока он будет убеждать их, да вразумлять, шведы и должны будут с нами покончить.
— А не слишком ли скоро? — Усомнился Офросимов.
— А ты вспомни, сколько им времени потребовалось чтобы не просто дойти до Варшавы, но и взять ее.
— То ляхи.
— И что? В драке они достаточно злы. А в воинской науке так же отстали как и вы.
Вот уж чего Иван не собирался делать, так причислять себя в этом плане к остальным. Он-то как раз, впереди планеты всей. Раскатает врага многократно превышающего его по численности.
Иное дело, что самое большое ему по силам взять и удержать только Нарву с ее морскими воротами Нарва-Йыэсуу. Ну, еще и накостылять всем шведским силам, находящимся в Прибалтике. Даже если они соберутся скопом. А вот о том, чтобы удержать большую территорию не могло быть и речи.
— Допустим, — медленно кивая, произнес Офросимов. — Но нешто Псковская земля стоит таких вложений?
Ага. Глава совета успел пробежаться по списку. А тот весьма внушителен. И его уж там, дает новгородцам серьезные преференции. И это не считая звонкого серебра.
— Не только Псковская земля, господа совет, но и Замятлино. Знаете же, что во многом шведов интересует именно моя вотчина, да мои секреты. А они дорогого стоят. За один только секрет выделки железа шведский король готов прибить родную матушку. А уж при мысли том, что мне удается получать большое количество доброй стали, его и вовсе начинает колотить крупной дрожью. Да вы и сами ведаете, чего стоят эти секреты. Поди и сами не отказались бы завладеть тайной. Спокойно. Спокойно. Я никого не желаю обидеть или задеть. Просто подумайте малость, а есть ли иная возможность избежать войны, кроме как врезать шведскому льву по сусалам от всей широкой души. Да так, чтобы зубы в крошку. Убить его нам не под силу. Пока не под силу. Но если отвадим шведов хотя бы на год. Тогда им лучше дружить с нами.
— И как мы его отвадим?
— Не мы, господа совет. Я. Я сам все сделаю. От вас требуется сущая безделица. Не мешать мне. Ну и на всякий случай готовиться к приходу ворога. Военное счастье оно переменчиво.
— Ишь каков! А как не станем мы тебя слушать! — Взъярился новоявленный боярин.
— Ты Александр Емельянович охолонь, — вперив в Борятского строгий взгляд осадил его Иван. — Помешать мне вы сил не имеете. Даже если я весь свой полк на чужбине положу, вам это не больно-то поможет. Потому как в Замятлино одного ополчения в тысячу штыков. И пользоваться теми штыками они умеют, как и стрелять с такой точность, что вам и не снилась. И пушек, и картечниц, и огненного припаса там в избытке. А потому еще раз скажу, охолоньте. Я все сказал.
С этими словами, Иван вновь опустился на лавку, и сложил руки на столешницу перед собой. Никаких сомнений, ни слова он больше не произнесет. Сидит же здесь только из уважения к совету бояр, и не более.
— Чтож ты ирод, мне-то ничего не сказал? Нешто настолько не доверяешь, что и перед советом молвить не мог? — Недовольно пробурчал Пятницкий, когда они уединились вдвоем покидая палаты совета.
— Не обижайся, Ефим Ильич. То я не от недоверия. Помочь мне ты не мог. А вот случись счастью перемениться и то хотел чтобы ты был в стороне от меня. Не имел касательства к моим выходкам. И то, что видели остальные совершенно точно говорит о том, что ты был в полном неведении.
— Озаботился, стало быть о старике.
— Побойся бога, Ефим Ильич. Ну какой ты старик, — отмахнулся Иван. — И не тебя я пожалел, а Псков. Потому как ты пока единственный, кто по новому на судьбу земли этой смотришь. Остальные все больше по старинке. Все хотят по кругу, ничего не замечают и в сторону шаг ступить боятся. А ты… Ты по иному-то уж и не сможешь. А значит, и мои начинания не пропадут даром.
