Женщина-кошка сразу насторожилась. Внешне это никак не проявилось, но Майка почувствовала, как напряглись ее мышцы.
– Сколько раз сыграли?
– Двенадцать.
– Вы сыграли двенадцать раз и ты ни разу не проиграла?!
Теперь у женщины-кошки затвердел и голос. Отчего-то результат детской игры внезапно заинтересовал ее.
– Я подглядела, какие фигуры остальные собираются показать, и выбирала такие, чтобы не проиграть, – призналась Майка.
– Ты всякий раз видела результаты в своей голове?!
– Ну, да, – Майка виновато опустила голову. – Это нечестно, я знаю.
Но ее признание женщина-кошка пропустила мимо ушей. Ее интересовало другое.
– Можешь сказать, сколько пальцев я сейчас покажу? Нет! Давай так, покажи столько же пальцев, сколько я! Поехали…
Это оказалось не сложнее, чем в игре, только сейчас Майка видела не камень, бумагу или ножницы, а количество пальцев, которое покажет ей женщина-кошка. После пяти удачных попыток женщина-кошка сказала:
– Теперь на двух руках.
И убедившись, что количество показанных пальцев никак не влияет на результат, сгребла Майку в объятья.
– К вечеру у нас будут триста патронов! Только мне понадобится твоя помощь.
* * *
Охранник у входа в игровую палатку поначалу насторожился, но затем узнал недавнюю гостью своего хозяина и расслабился. А возможно, это Майка, в компании с которой Гончая имела совсем не боевой вид, заставила его проявить беспечность.
– Играть пришла или опять базарить? – вяло поинтересовался он.
– Играть.
– А девчонка?
– Дочка со мной. Она немая, – пояснила Гончая. – Оставила ненадолго одну, так сразу побили.
При этих словах Майка шмыгнула разбитым носом и весьма натурально пустила слюну. Охранник брезгливо сморщился и отодвинулся. Во всяком случае, новых вопросов не последовало. То что надо.
Зато в палатке Гончую поджидал сюрприз в лице еще одного охранника, которого не было во время ее предыдущего визита. Он не стал задавать вопросов, но сноровисто и ловко ощупал обеих посетительниц, сразу обнаружив у Гончей пистолет, и потребовал сдать его, что она безропотно и сделала.
Игра уже началась, хотя самих игроков за игровым столом пока собралось не много: смуглый, черноусый тип кавказских кровей и высохший, морщинистый любитель дури. Они расположились на расставленных вокруг игрового стола деревянных скамьях и горящими от азарта глазами следили за двумя игральными костями, которые выбрасывал на стол Очко.
Когда Гончая в сопровождении Майки приблизилась к столу, он как раз сделал очередной бросок. Судя по помрачневшему лицу черноусого кавказца, тот проиграл, а курильщик дури, наоборот, радостно взвизгнул. Очко невозмутимо отсчитал ему выигрыш, после чего повернул к Гончей свою наголо обритую голову и, растянув в стороны губы, что, очевидно, должно было обозначать улыбку, спросил:
– Решила сыграть? – Он, похоже, совершенно не удивился, словно и не сомневался в ее возвращении. – Ставка десять пулек или больше. У меня заведение серьезное. Здесь по мелочи не играют.
Подтверждая слова хозяина притона, черноусый выразительно кивнул, хотя его никто не спрашивал.
– Займи пятьдесят. В залог.
Предложение Гончей не вызвало у Очко удивления. Значит, она на его счет не ошиблась.
– Пятьдесят пулек за девчонку? – Очко указал на Майку. – Идет.
Ничего другого от содержателя игрового притона Гончая и не ожидала, но рисковать жизнью и свободой девочки не входило в ее планы.
– За ствол, – она обернулась к охраннику, которому сдала оружие. – Покажи.
Тот послушно выложил перед хозяином ее пистолет. Исправный, хорошо смазанный «ТТ» в отличном состоянии у торговцев стоил не менее ста патронов. Предложение было выгодным, но Очко лишь презрительно скривился.
– Десять пулек, – объявил он и уставился на Гончую с видом победителя.
Но тут подал голос молчавший до этого черноусый игрок:
– Двадцать даю! Хороший цена. Продавай.
– Я не продаю. Это залог, – уточнила Гончая, но выложенные черноусым патроны, двадцать штук, ссыпала к себе в карман.
Охранник снова забрал пистолет, так что черноусый даже не успел к нему прикоснуться, и Гончая с молчаливого разрешения Очко заняла место за игровым столом. Майка примостилась рядом, крепко обхватив под столом руку своей спутницы.
– Делайте ставки, – объявил Очко и, придвинув к себе выкрашенный черной краской лист фанеры, на котором вел записи мелом, вопросительно уставился на игроков.
– Двадцать на чет! – тут же объявил черноусый, но через мгновение поправился: – Нэт, на нэчет!
Выигравший в предыдущий раз курильщик тоже поставил на нечет, но лишь десять патронов. Еще можно было ставить на конкретное число, выигрыш при этом был в десять раз больше, но Гончая, которой Майка четыре раза сжала ладонь, в первый раз решила не рисковать.
– Десять на чет.
Очко молча собрал ставки, записал результаты и принялся трясти деревянный стаканчик, в котором гулко перестукивали игральные кубики, на самом деле вовсе не костяные, а пластмассовые.
– Быстрее давай! Сколько можно, а?! – нетерпеливо воскликнул черноусый, но Очко еще три или четыре раза встряхнул стаканчик и лишь затем перевернул его.
Кубики-кости бойко запрыгали по столу. Они были разных цветов и разного размера: большой черный с белыми точками и маленький белый с черными. Но остановились кости практически одновременно. На обеих выпало одно и то же: два и два – чет.
Гончая облегченно перевела дыхание. Она верила Майке, но все же не исключала того, что девочка могла ошибиться. Очко молча отсчитал ей ее выигрыш. Сам он тоже не остался внакладе, а выиграл даже больше – получил сорок патронов, отдал двадцать. За четыре следующих кона Гончая, выбирая чет или нечет по подсказкам Майки, выиграла еще восемьдесят патронов и, чтобы не насторожить Очко беспрерывными выигрышами, проиграла тридцать.
Поклонник дури постепенно проиграл весь свой выигрыш, собственные патроны и убрался восвояси. Зато черноусый явно не собирался вставать из-за стола, хотя, по оценке Гончей, потерял уже не менее ста восьмидесяти, а то и двухсот пулек. В отличие от него Гончая не собиралась засесть здесь навечно. Она как раз прикидывала, как, правдоподобно сорвав крупный выигрыш, завершить игру, когда полог палатки распахнулся и внутрь ввалились сразу трое.
Двоих из них Гончая, возможно, встречала раньше, а возможно, и нет. Зато третьего, именно он раздвинул полог и первым вошел в палатку, узнала безошибочно. Майка тоже узнала его, и в ужасе стиснула своими ручонками руку Гончей. Стиснула так, что та едва не вздрогнула от боли. Девочку нельзя было за это винить. Перед ней стоял сутулый громила, возглавляющий банду отморозков с Белорусской. Тех самых, что увлеченно и с удовольствием выбивали долги, а также зубы и внутренности у должников Калгана. Тех, кому он поручил разыскать и прикончить женщину с маленькой девочкой, выбившую ему глаз!
