— Ишь, какой умный-заразумный ты у нас, — сказал Явор Заядло, когда Роланд уронил медные монетки в костлявую ладонь перевозчика. — А четыре пенса прихватить не смекнул, а?
— В книге было сказано только про два. Мертвецы берут с собой два пенса.
— Ах-ха, мож, им и довольно, — согласился Явор Заядло. — Они-то возвертаться не думают!
Роланд оглянулся на реку. На берегу, который они покинули, сверкали оранжевые загогулины.
— Господин Заядло, когда-то я был в плену у Королевы эльфов, — сказал он.
— Ах-ха, я бум-бум.
— Я провёл там целый год, но мне казалось, что прошло всего несколько недель. Только эти недели тянулись целую вечность. Там было так… скучно, что спустя какое-то время я всё позабыл. Я не помнил уже ни как меня зовут, ни что чувствуешь, когда солнце гладит кожу, ни какова на вкус настоящая еда.
— Ах-ха, мы бум-бум, мы ж тебя оттудова и выволочили. Ты спасибов так и не сказанул, ну дык ты всё больше не при мозге был, так что мы не в обидах.
— В таком случае позвольте мне поблагодарить вас теперь, господин Заядло.
— А, пустяковины. Прозабудь. Рад был подмогнуть.
— У Королевы были ручные… твари, они кормили твои сны, пока ты сам не умрёшь от голода. Ненавижу тварей, которые отбирают то, что составляет суть других. Я хочу убить их, господин Заядло. Всех убить. Высасывая воспоминания, они высасывают самого человека. Без воспоминаний мы — ничто.
— Молодца, всё правильно замахнулся, — сказал Явор Заядло. — Но у нас есть мал-мал дельце. Ох, раскудрыть, вот что бывает, когды мир упадничает и мороки хозяить начинают.
На тропе лежала большая груда костей. Кости были определённо звериные, три ошейника и три ржавые цепи усиливали это впечатление.
— Три крупные собаки? — предположил Роланд*.
— Одна оченно громаздая псина с тремя бошками, — поправил Явор Заядло. — Весьма популярстая порода в подземновых царствах. Такие псины могут одним махом глотку человеку перекуснуть. Трижды, — добавил он уважительно. — Но поклади перед ней три псинские галеты в ряд, и бедолажна тварюшка будет цельный день сидеть перед ними, тужиться и подскуливать. Обхохотишься!
Фигль пнул кости:
— Ах-ха, в былые времена таковские места индивыдуяльность имели. А таперь… Он, зырь, до чего дошло…
Чуть дальше по тропе стояло нечто. Наверное, демон. Очень жуткий демон с таким множеством клыков, что от некоторых из них, похоже, не было никакого проку, кроме устрашения. Каждые несколько секунд он украдкой заглядывал в осколок зеркала — и содрогался.
— Господин Заядло, — сказал Роланд, — скажите, здесь, в этом мире, вообще есть что-нибудь или кто-нибудь, кого я могу убить моим мечом?
— Нае, — сказал Фигль. — Не прибьёшь. Мороков не прибьёшь. И вообще. Это ж не волшебенный меч.
— Тогда зачем я таскаю его с собой?
— Так ты ж Герой. Хде видано, чтоб герой да без меча?
Роланд вытащил меч из ножен. Меч был тяжёлый и совсем не походил на стремительный серебряный клинок, который Роланд рисовал в своём воображении, упражняясь перед зеркалом. Настоящий меч был скорее просто железной дубинкой с двумя острыми кромками.
Роланд схватил его двумя руками — и умудрился добросить до середины медленной тёмной реки.
В последний момент из воды высунулась бледная рука, схватила меч, махнула им раз-другой и скрылась под водой*.
— Так и должно было быть? — спросил Роланд.
— Чтоб ты вышвыкснул свой меч? — взвизгнул Явор Заядло. — Нае! Ты не должон был зашвыркивать добрый меч в жижу!
— Нет, я имел в виду руку, — сказал Роланд. — Она взяла и…
— Ах, эти грабли порой высуются, — отмахнулся Фигль с таким видом, словно подводные жонглёры мечами были самым обычным делом. — Но ты ж таперь безоруженный!
— Вы сами сказали, что мороков мечом не убить.
— Ах-ха, но приличья-то блюсти тож надо! — Явор бежал рядом с ним.
— Однако без меча я выгляжу даже более героически, разве нет? — спросил Роланд.
Остальные Фигли бегом поспевали за ними.
— Вообще-то оно так, — неохотно признал Явор Заядло. — Но ежли что, бушь выглядеть ишшо и более мертвецки.
— А кроме того, у меня есть План, — сказал Роланд.
— У тебя есть План? — не поверил Фигль.
— Да. В смысле, ах-ха.
— На бумахе?
— Я просто подумал, что… — Роланд оборвал себя.
Безостановочно порхающие тени расступились, и взгляду открылась большая пещера. Посреди пещеры возвышалась каменная плита, окутанная тусклым желтоватым светом. На плите кто-то лежал. Кто-то маленький.
— Ну, вот мы и на месте, — сказал Явор Заядло. — Плёво дело, а?
Роланд моргнул. Каменное возвышение окружали сонмы мороков, но все твари держались на некотором удалении, словно у них не хватало духу подойти ближе.
— Там кто-то лежит, — сказал Роланд.
— Это сама Летница и есть, — пояснил Явор. — Таперь надыть навостряк держаться.
— Навостряк?
— Ну, как бы… остороженно. С богиньями трудновасто бывает. Оченно им важно, каковски они выглядят в разных ситуёвинах.
— И что, мы просто… ну, схватим её — и бежать?
— Ах-ха, и до этого черёд дойдёт, — сказал Явор. — Тока сначала ты, господав хороший, должон её чмокснуть. Суправишься?
Роланд немного напрягся, но ответил:
— Да… э, хорошо.
— Так уж оно покладено, — продолжал Явор. — Нельзя даму разочаровнуть.
— А потом мы побежим? — с надеждой спросил Роланд.
— Ах-ха, потому что тут-то мороки на нас и накиднутся, — сказал Явор. — Они, вишь, не любят, когдыть хтой-то от них улизает. Ну, вперёд, парень.
У меня есть План, думал Роланд, шагая к плите. Вот и буду думать о Плане, а не о том, что я иду через толпу монстров, составленных из закорючек, монстров, которых видно только с закрытыми глазами, а глаза у меня уже слезятся. То, что у нас в голове, для них — настоящее, верно ведь?
Сейчас моргну, сейчас моргну, сейчас…
…И он моргнул. Сомкнул веки лишь на мгновение, но трясло его гораздо дольше. Они были повсюду, и каждая зубастая пасть таращилась на него. Хотя, казалось бы, зубы не могут таращиться.
Роланд побежал вперёд, стараясь больше не моргать, от этих усилий слёзы текли ручьями. И вот он уже стоит возле каменного возвышения и смотрит на лежащую на нём фигурку. Это была девушка, спящая девушка, которая выглядела точь-в-точь как Тиффани Болен.
С вершины самой высокой башни ледяного дворца открывался вид на многие мили вокруг — многие мили снега. Только на Меловых холмах была зелёная прогалина. Зелёный остров в море белизны.
