Алена так углубилась в эти мысли, что почти не обращала внимания на богатства Маршана. Старинная мебель, картины, посуда, вазы и вазоны, сабли и старинные пистолеты, висевшие на стенах, садовые скульптуры под мрамор, лампы, отдельно стоявшие тяжелые шандалы, ветвистые канделябры, круглые, увешанные хрусталиками жирандоли, высокие торшеры, громоздкие узлы с какой-то одеждой, постельным бельем, шторами, покрывалами – все, что составило бы предмет восторга любого знатока антиквариата, было удостоено лишь самого беглого внимания. Алена просто приклеилась к карусели! Наконец, перехватив недоуменный взгляд Маршана, она поняла, что подобное невнимание к его сокровищам и впрямь выглядит странным, и принялась бродить по складу, хотя глаза снова и снова обращались к карусели.
Стоп. Мысль о том, что Одиль украла какую-то вещь, уже приходила. А если там, в этом черном копыте, тайник? А если именно туда она должна положить украденное?
Очередной вопрос: существует ли этот тайник по сей день, а главное, известно ли об этом тайнике Маршану?
А Одиль? Она, получается, не знает, что сгоревшая во Френе карусель сейчас находится в Тоннере и восстановлена? Или знает, но пытается морочить голову и Рицци, и Алене, которую, как она думает, послал Рицци?
Вдруг ужасно захотелось прислониться горячим лбом к чему-нибудь холодному. Очень кстати на глаза попалась узенькая синяя дверца с понятными каждому буквами WK. Алена прошмыгнула туда и с наслаждением умылась холодной водой.
Выйдя, она обнаружила одного Маршана, который разговаривал с кем-то по телефону. Виктор и Ги уже уехали.
– Спасибо, Дидье, – сказал Маршан своему собеседнику, убрал телефон в карман и устало улыбнулся: – Хотите холодного вина, Элен? У меня есть хорошее местное шабли. Или вы уже успокоились?
Алена хлопнула глазами.
Смешно, конечно, но она умудрилась за это время совершенно забыть о смертельно опасном пакетике с белым порошком! Однако сейчас ее снова пробрала дрожь:
– Бати, клянусь, я представления не имею, откуда у меня взялась эта гадость. Мне ее подкинули, подкинули! Не понимаю, кто и зачем.
– Я заметил, как вы на броканте любезничали с Жаком, – покосился на нее Маршан, открывая шкафчик и доставая длинногорлую бледно-зеленую бутылку и два простых стеклянных стакана. – Очень может быть, тогда он вам и подсунул пакетик.
– Да зачем ему это делать? – чуть не закричала Алена.
– Об этом вы у него спросите, – пожал плечами Маршан, выставляя на стол блюдо с песочным печеньем с карамелью, к которому немедленно протянулась рука оголодавшей русской писательницы. Это печенье продается в сети дешевых магазинов «Лиде при», и, по мнению Алены Дмитриевой, вкуснее человечество пока ничего не выдумало. Даже знаменитый «Макарон» нервно курит в сторонке! Конечно, калорийность зашкаливает, но сопротивляться вкусу карамели и песочного теста наша героиня не могла. Не говоря уже о том, что она изрядно проголодалась. и вообще сладкое всегда было очень полезно ее мозговым извилинам, в смысле замечательно вострило иголки и булавки. – Мне откуда знать?
– А почему вы думаете, что это сделал именно Жак? – настаивала Алена, ни на миг не переставая жевать. – Почему сказали, мол, он снова взялся за старое?
– Потому что Жак в студенческие годы занимался распространением наркотиков, – вздохнул Маршан, наливая вино. – Да у него это в крови. Этим еще его дед промышлял во время оккупации.
– Распространением наркотиков? Во время оккупации? – недоверчиво переспросила Алена. – В войну? Как это могло быть?
– О, это очень интересная история, – многозначительно сказал Маршан и поднял свой бокал: – Санте́!
[32] – Он сделал глоток и начал рассказывать: – Дед Жака, Бонифас Бланш, служил санитаром в Монбаре. Там одно время стоял военный госпиталь. Когда началась суматоха с отступлением нашей армии, госпиталь эвакуировали в страшной спешке. Тогда-то Бонифас и украл немалое количество кокаина.
– Из госпиталя? – изумилась Алена, рассеянно беря бокал и машинально отпивая немного. – Как в госпиталь попал кокаин? Раненые кайф ловили?
Маршан засмеялся:
– Моя мать – врач, и она рассказывала, что кокаин в первой половине ХХ веке весьма широко использовался для анестезии в хирургии глаза, носа, горла – для сжатия кровеносных сосудов и уменьшения кровотечения при операциях. Запасы его в больницах были весьма внушительные. Итак, Бонифас привез свой трофей во Френ, где жил его отец, и начал сводить знакомства с оккупантами. Здесь служба была скучной. Постреляют иногда маки́ фашистов, иногда фашисты постреляют маки́… В Нуайере вообще был курорт. Смотрели кинокомедию о войне «Большая прогулка»? Некоторые эпизоды снимали именно в Нуайере, и такие вот уморительные моменты там в самом деле происходили! Сопротивление организовывали в городах и на крупных железнодорожных узлах, а здесь тихие места, население старалось уживаться с оккупационными войсками… Словом, солдаты вермахта потихоньку разнообразили свою жизнь с помощью Бонифаса. Однако он вел торговлю и с фашистами, и с партизанами. Все шло тихо и спокойно, но однажды, в 43-м году здесь оказался лейтенант из роты пропаганды. Он узнал, что у Бонифаса имеется крупная партия дрога
[33], и решил ее перехватить. Этот офицер готовился к переводу в Париж и знал, что там сможет получить хорошие деньги за такой ценный товар. Помните портрет блондина кисти Маргарит Барон? Насколько я понимаю, это тот самый офицер.
– Я видела на чердаке еще несколько его изображений, причем довольно… рискованных, – сказала Алена.
– Я так и думал, что там окажется что-то в этом роде, – кивнул Маршан.
– Как его звали? – нервно спросила Алена.
– Этого я не знаю, а что?
– Так, ничего. Рассказывайте дальше.
– Это был очень жестокий человек, – продолжал Маршан. – Но обожал живопись и музыку. Почему-то он требовал, чтобы Маргарит рисовала его обнаженным. Их все в округе считали любовниками. Из-за этих слухов Маргарит потеряла мужчину, которого любила. Он поверил наветам и женился на другой. Это был мой дед. Когда война закончилась, Маргарит Барон прошла освидетельствование у врача и у самой знаменитой акушерки здешних мест. Оба подтвердили, что она девственница. Маргарит вернула уважение людей к себе, но так и не вышла замуж. Но вернемся к войне. Тот гитлеровец, который решил прибрать товар Бонифаса Бланша к рукам, сообщил Маргарит, что Бонифас продает дрог партизанам. Она знала кое-кого из них и, конечно, рассказала об этом.
– А это правда, что среди здешних маки́ был русский? – перебила Алена.
– Был, – кивнул Маршан. – А вы откуда знаете?
– Жак рассказывал, – пробормотала Алена неловко. – Но вы продолжайте, продолжайте!
