– Там калитка открыта? – без всяких предисловий начал Миха.
– Нельзя, что ли? – насупилась Олеся. В конце концов, что это за обращение? Она никого не обманывала, просто пришла в парк, а на нее сразу нападают! Могли бы и извиниться…
– Договаривались, что ее закроют. – Мужчина больше не смотрел на Маканину, переключившись на костер. Вероятно, таким образом он намекал, что Олеся может убираться отсюда через те самые открытые ворота, что обещали, да так и не закрыли.
Но у Маканиной были свои дела, поэтому уходить она не спешила.
– А вы кто? – уже в который раз за сегодняшний вечер спросила она.
– Сказочник, – вздохнул Миха, вороша поленья.
Олеся тоже глубоко вздохнула, не зная, то ли ей заплакать, то ли засмеяться – уж больно глупая ситуация получалась.
– Ну, что? – Миха оглядел свое хозяйство и остался им доволен. – Иди. Около ворот сейчас никого нет, так что тебя не остановят.
Под его суровым взглядом Маканина сделала пару робких шагов.
– А что вы здесь делаете? – не удержалась она от вопроса.
– Играем! – ответил мужчина. – Наш отряд проводит ролевую игру на местности по сказке
„Снежная королева“. Извини, что тебя поймали, мы не думали, что здесь будут чужие. Линка решила, что ты новенькая.
Вдалеке послышался звон колокольчика. Миха вскочил и тут же исчез в темноте.
„Такой здоровый лоб – и играет“, – хмыкнула про себя Олеся, выбираясь обратно на аллею. Здесь было гораздо светлее, и Маканина почувствовала себя увереннее.
Уходить ей пока было рано. Для начала она не поняла – что это за люди, и потом, она еще не нашла Беленькую. А что, если Стеша среди этих игрунов? Она ведь не всех видела.
Больше парк не казался пустым. Он был полон звуков и голосов. Вдалеке кричали, раздавались глухие удары. Похоже на драку или… битву!
Олеся и не заметила, как ноги понесли ее в сторону голосов.
Она что-то слышала о таких играх, но никогда не представляла, что вдруг окажется в гуще событий.
Герда, Сказочник, золотая карета…
Действительно, „Снежная королева“. А ее, значит, приняли за главное действующее лицо?
Шубка, шапка… Это же Герда отдала их разбойникам, а те в обмен подарили ей Северного оленя!
Интересно, есть ли у них олень и какой он?
Олеся до того задумалась, что не заметила, как из парка на дорогу выскочили двое, пробежали ей навстречу и свернули в кусты. Следом за ними мчался мальчишка, превращенный Михой в снежинку.
– Заморожу, заморожу! – кричал он.
Олеся застыла. Одной из бегущих была Беленькая. Но до чего же ее было тяжело узнать! На ее всегдашней серой невзрачной куртке был пушистый меховой воротник, на голове – шапка Деда Мороза. Лицо раскраснелось от бега. Она решительно поджимала губы и чуть ли не тащила спутника за собой.
– Тепло! – вынырнул из кустов Миха, и мальчишка, споткнувшись на ровном месте, полетел в сугроб.
– Нечестно, – заныл он. Но Миха уже бежал следом за быстро удалявшейся парой.
Олеся решилась было тоже побежать, но тут мимо пронеслась толпа „разбойников“ во главе с худой девушкой, и Олеся с бега перешла на шаг.
И как они здесь разбираются? Это же дурдом какой-то!
– Так нечестно, – рядом в снегу ковырялся мальчишка.
– Слушай, – повернулась к нему Маканина. – А вот это все как называется?
– Отряд, – отозвался мальчишка.
– А Стеша Беленькая – у вас?
– Ну да, – мальчишка попытался утереть нос варежкой, но от этого только размазал по лицу снег. – Она первой пробежала. Ее Миха Гердой поставил, а потом Советник заклятье на нее наложил, и они поменялись местами. Я один это знал, потому что в тот момент розой был. Правда, меня сразу заморозили. Ты видела, я хотел их остановить, но не успел!
– Видела, – подтвердила Олеся, чтобы хоть чуть-чуть подбодрить расстроенную снежинку. – Это как спектакль, да? – Олеся очень хотела хоть что-то понять, но с каждым новым ответом происходящее становилось все запутаннее и запутаннее.
– Не, у нас вначале все как в сказке было, – пустился в объяснения мальчишка. – А потом Белависа сбежала от короля, и что там было дальше, я не знаю. В карете-то никого не было.
Издалека снова послышался звон колокольчика.
– Ну, все, я полетел! – Мальчишка быстро выбрался из сугроба и, расставив руки (наверное, именно так снежинки и выглядели), побежал в темноту. Олеся пошла следом. Ошибиться в направлении было сложно – где-то совсем рядом радостно галдели.
Через секунду навстречу Маканиной повалил народ. Она и не подозревала, что в парке столько людей. Все они были одеты в странные костюмы – разноцветные плащи, колпаки, у кого-то даже были ботинки с весело загнутыми вверх носами.
Олеся до того на них засмотрелась, что не заметила, как из толпы вынырнула Стеша.
– Ты зачем пришла? – недовольно спросила она.
Беленькая еще не совсем отошла от игры, на щеках ее полыхал румянец, взгляд был непривычно резким. Да вся она была совершенно не такой, какой ее привыкли видеть в школе.
– Ты Герда?! – ахнула Маканина.
– Нет, я была Советником. Они проиграли, – жестко отозвалась Стеша. – Тебе что надо?
– Генка просил передать, что завтра найдет деньги.
– Ну и ищите. – Беленькая собралась уходить.
– Он сказал, что сможет это сделать, только если ты придешь.
Стеша задумалась.
– А что это у вас тут такое? – оглянулась Ма-канина вокруг.
– Не твое дело. – Беленькая была явно не рада, что за ней пришли. – Кто тебе сказал, что я здесь? Мать?
– Генка! – заторопилась Олеся. – Я сначала подумала, что он врет, а потом меня разбойники поймали…
– Белависа… – позвал кто-то.
Белависа? Ничего себе имечко! Она здесь, оказывается, не только внешне меняется, но и имя другое берет.
Белависа… Красиво!
– Ладно, – решилась Стеша. – А как он деньги искать будет? Или Васильев все рассказал?
– Не знаю… Завтра увидим, – пробормотала Маканина, но ее уже никто не слушал.
Все ушли. Растворились в темноте леса, забрав с собой ощущение праздника и веселья. Казалось, что даже воздух стал другим. Сухим и холодным. А деревья – еще более молчаливыми, чем раньше.
Олеся побрела к выходу, огорченная тем, что она на этом празднике оказалась чужой. Было даже немного обидно, что ей никогда так самозабвенно не доводилось носиться по сугробам.
А ночью ей снился парк. Вместо людей он был полон волками. Они норовили Олесю укусить, но прямо из сугроба вылезал Миха, сурово произносил: „Тепло“, и волки таяли. Только один упорно не хотел превращаться в воду. Он ходил кругами, на его щеках был яркий румянец, а на шее болтался пушистый меховой воротник…
