— Конечно, нас могут найти и в Нью-Йорке. Но им придется потрудиться, если я буду выглядеть иначе. Мейсон уже выглядит немножко по-другому. Он подрос, и волосы у него тоже чуть отросли. И мне все равно, какая у меня фамилия. Лишь бы не Боуз. Прости, мама, если я задела твои чувства.
Сьюзан не ответила. Она так и сидела, не поднимая взгляда.
— А Конг поедет с нами в Нью-Йорк? Я не хочу оставлять его тут.
— Само собой, Мейсон. — Гарри взял у него извивающегося щенка. — Этот пес будет в Нью-Йорке как нельзя кстати.
— Это моя вина в том, что все снимаются с насиженного места.
— Да нет, Сьюзи. Рано или поздно они бы все равно нас выследили. Мы были слишком беспечны. Отныне мы станем осторожней. Новое место, новая жизнь. — Сет с улыбкой глянул на Наоми. — Новая внешность.
— Когда? — спросила Наоми.
— Завтра мы выставим дом на продажу. Агенту обещаны хорошие комиссионные. В Нью-Йорке нас поджидает новый дом, с четырьмя спальнями, так что у тебя, Мейсон, будет своя комната.
— Моя и Конга!
— Твоя и Конга.
— А можно мне двухъярусную кровать?
— Договорились. Наоми, как ты? Как тебе идея с переездом?
— Я только рада. Вы снова сможете обзавестись друзьями. Сможете ходить на вечеринки. Этой зимой вы не отметили толком ни Рождество, ни Новый год.
Гарри вручил щенка Сету.
— Кажется, от тебя ничто не может ускользнуть.
— Почти. И мама уже не станет ездить из Нью-Йорка в тюрьму. Я знаю, ты была там лишь несколько раз после того… после того как подписала те бумаги. Но ты всегда возвращаешься оттуда такой печальной. Нью-Йорк дальше. А для нас чем дальше, тем лучше.
— Ты знаешь, Наоми, я стараюсь держаться.
— Мама, ты хорошо с этим справляешься. — Наоми подошла к матери и крепко обняла ее. — В Нью-Йорке будет еще лучше. Я знаю.
— Итак, Нью-Йорк? — спросил Сет.
— Нью-Йорк! — воодушевленно воскликнул Мейсон.
* * *
Через две недели дом был продан по цене, на десять тысяч превышавшей заявленную.
Все усердно паковали вещи. Наоми слышала, как Сет платил перевозчикам сверх нормы, чтобы те приезжали по ночам и вывозили все небольшими фургонами.
В марте, когда вовсю задували ветры и снег мешался с дождем, они уехали из Джорджтауна. Уехали посреди ночи, будто воры.
Наоми взглянула на удаляющийся дом, и сердце ее невольно сжалось. Но уже в следующее мгновение она отвернулась и провела рукой по своей новой стрижке, которую Сет окрестил так: «Стиль и вызов».
Новая внешность, подумала она. Новое место, новая жизнь.
Нет, она не станет оглядываться назад.
Четыре
Нью-Йорк, 2002
В свои шестнадцать Наоми Карсон вела такую жизнь, о которой Наоми Боуз могла только мечтать. У нее была чудесная комната в старом особняке, в городе, полном шума и красок. Сет и Гарри не жалели на нее денег. Наоми баловали покупками, билетами на концерты и, что самое главное, доверием. Доверием, которое порождало свободу.
Она, в свою очередь, делала все, чтобы его оправдать. В школе она получала лишь высшие баллы, что позволяло ей присматриваться к колледжу Провиденс в Род-Айленде. Наоми собиралась стать профессиональным фотографом.
На первое Рождество в Нью-Йорке ей подарили «мыльницу» от Фудзи, с этого и началось ее увлечение. Интерес со временем не угас, а лишь усилился, так что на свой шестнадцатый день рождения Наоми получила уже профессиональный Никон.
Это позволило ей присоединиться к редакции их школьной газеты в качестве официального фотографа. Опыт ее расширялся, навыки улучшались, и в итоге Наоми удалось собрать приличное портфолио, с помощью которого она рассчитывала поступить в интересующий ее колледж.
Все эти годы она усердно работала над произношением, стараясь избавиться от своего акцента. Наоми хотелось, чтобы ничто уже не связывало ее с первыми двенадцатью годами жизни. Порой в ее речи проскальзывали прежние нотки, но случалось это все реже и реже.
Она обзавелась друзьями и время от времени бегала на свидания. Но у нее, в отличие от сверстниц, не было постоянного бойфренда. Не стоит переживаний, решила для себя Наоми.
Ей нравилось целоваться — конечно, если парень в этом хоть что-то смыслил. А вот к другим ласкам она была пока не готова.
Как-то раз она позволила Марку Райдеру коснуться ее груди — у нее наконец-то выросла грудь, хоть и не слишком внушительная. Наоми хотелось почувствовать, на что это похоже. Но вместо возбуждения она ощутила одну лишь неловкость.
Марк был не в восторге от того, что ему позволили так мало. Но Наоми решила, что это его проблемы, и не стала переживать, когда ее назвали чокнутой и фригидной.
В свои шестнадцать она чуть-чуть не доросла до метра восьмидесяти: высокая худенькая девушка с длиннющими ногами. Вполне себе симпатичная, раз уж парней тянуло прикоснуться к ее груди. Волосы она отрастила до плеч и убирала их в хвостик всякий раз, когда приходила пора фотографировать.
Когда Наоми победила в конкурсе фотографов, Сет оплатил ей поход в салон. Там девушке мелировали ее темно-русые волосы.
Мейсон в двенадцать лет начал усиленно расти и к старшим классам превратился в звезду школьной баскетбольной команды.
Порой ее раздражало, что младший брат был куда популярней. Порой она этим гордилась. В любом случае Мейсон был умен, хорош собой и приветлив. Неудивительно, что вокруг него всегда вились восторженные девицы. Сам он, впрочем, предпочитал проводить время в компании таких же мальчишек.
Бывало, она неделями не вспоминала о том, что случилось с ней в канун ее двенадцатилетия. День за днем Наоми вела себя как обычный подросток: переживала из-за платьев и оценок, слушала музыку, встречалась с друзьями.
Она продолжала общаться с Эшли главным образом по электронной почте. Та так и не вернулась больше в Моргантаун. Спустя год после счастливого избавления она перевелась в Университет штата Пенсильвания.
Когда Эшли защитилась, Наоми отправила ей поздравительную открытку и фотографию вишневого дерева в цвету — символ зарождения новой жизни.
На свой двадцать первый день рождения, в первую весну нового столетия, Эшли сделала себе подарок. Она села на поезд и отправилась в Нью-Йорк, чтобы провести этот день с Наоми.
Оглядываясь впоследствии на ту встречу, Наоми первым делом вспоминала собственную нервозность. Все утро она мучилась тем, что ей надеть и что сказать. Вспоминалась ей и глубокая радость, которую она испытала при виде Эшли — та, как и было условлено, поджидала Наоми на смотровой площадке Эмпайр-стейт-билдинг.
Эшли, чьи белокурые волосы так и танцевали на ветру, выглядела на редкость хорошенькой. Завидев Наоми, она бросилась ей навстречу.
