— Почему? — поинтересовалась я.
— Кошке понятно: что мало стоит, то из барахла сделано, — отрезала девица. — Им, значит, не вылечишься, только еще сильнее здоровье укокошишь.
В крохотную аптеку втиснулась полная женщина, державшая в руке здоровенную коробку с тортом. Она поставила свою ношу на прилавок, вытащила из сумочки листок и прочитала по слогам:
— «Живохудейстопроцентно». Есть такой?
Фармацевт сняла с полки большую пачку.
— Вот. Полный курс на три месяца. С вас две тысячи сто.
— Да? — процедила посетительница. — А чего такой дешевый? Соседка моя брала по пять тысяч на двадцать один день.
— Российское производство, — пустилась в объяснения провизор, — сделано в каком-то сибирском городе на местных травах.
— Понаехали в Москву, понавезли своего товару! — возмутилась покупательница. — Нам, коренным столичным жителям, ни вздохнуть, ни охнуть, отняли у нас рабочие места. Меня вот выгнали, в нищете живу. Дайте что подороже, импортное.
Я молча слушала разговор. Человек, на самом деле испытывающий финансовые трудности, не станет требовать «чего подороже». Наоборот, он попросит самый дешевый товар, да еще осведомится о скидке. И навряд ли таджик, который метет двор, отнял у этой москвички рабочее место, сомнительно, что она была дворничихой. Если же она размахивала метлой, то, скорей всего, делала это очень плохо, прогуливала рабочие смены, хамила прохожим. Если человек усердно трудится и на «отлично» справляется со служебными обязанностями, его никто не вытурит с работы.
— Есть «Аппетитонон», — предложила провизор, — он на двадцать один день, а стоит три тысячи. Тоже сделано в деревне, но село в Мьянме
[7]. Понятия не имею, где это.
— Надо было в школе хорошо учиться, — заметила тучная дама, — я в курсе местоположения государства, оно в Европе в районе Парижа. Качество подходит, цена тоже. Дайте-ка глянуть.
Девушка достала ярко-красную коробку и протянула покупательнице.
— Вот то, что надо, — одобрительно кивнула та. — Состав натуральный, в основе этилбетилгидроксилсульфат… ох, не выговорить. Но, главное, написано: постный продукт, халяль, кошерный. Со всех сторон супер! Беру.
Я подождала, пока любительница импортных лекарств уйдет, и снова сказала девушке:
— Мне нужен только альбуцид. Другого ничего не надо.
— Нету, — заныла та.
— Странно, что в аптеке отсутствует недорогой, но хороший препарат, — заметила я.
— Здесь не аптека, — отрезала девушка.
— А что? — удивилась я. — Повсюду лекарства, вы в белом халате.
Девушка опустила голос до шепота.
— У нас аптечный киоск. Он по площади маленький и не всем торговать имеет право, например, наркотическими веществами никогда.
— Альбуцид — обычные глазные капли, — уперлась я, — недорогие. К средствам особого хранения он не причислен.
— Ой, как же вы мне все надоели! — рассердилась красавица за прилавком. — Может, и лежит где ваш альбуцит, но я не знаю. Вообще-то я училище закончила, диплом имею, работаю на фирме «Окомастерлинза» в отделе продаж. Тут тухну, потому что мама заболела, ларек ей принадлежит. Ой, здрассти! Если вам что нужно, то берите исключительно «Окомастерлинза»…
Я посмотрела на мужчину, вошедшего в магазинчик, и быстро ушла.
Альбуцид нашелся в аптеке у метро, женщина за кассой попросила:
— Введите пин-код.
Я нажала четыре раза на цифру один и увидела надпись «Негодный код». Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, пришлось звонить Эмме.
— Кто там? — спросила дама.
— Виола, ваша новая домработница. У меня небольшая проблема — код карты неверен.
— Да? Я могла перепутать, — ответила Эмма, — купите нужное на свои деньги, я мигом верну.
Я посмотрела на ценник, расплатилась за флакон и вернулась в пентхаус.
— Деточка, что вы приперли? — пропела дама в коляске, глядя на упаковку.
— Альбуцид, капельки, — объяснила я.
— И зачем они мне?
— Вы просили их купить.
— Я?
— Вы.
— Когда?
— Минут сорок назад.
— Зачем они мне?
— В глазки капать.
— В чьи?
— В свои, — терпеливо поддерживала я глупый диалог, понимая, что Эмма не совсем дружит с головой. — Хотите чайку? Могу заварить.
Хозяйка пентхауса надула губы.
— Детонька, если я сижу в кресле, это означает лишь то, что я временно не могу ходить. Неделю назад я вешала занавески и навернулась с лестницы, сломала ногу. Вообще-то я бегаю быстрее вас. К чему я об этом говорю? Если человек рулит в инвалидке, то сие лишь свидетельствует о немощи телесной, а с умом у меня все в порядке. Куда и зачем капать альбуцид, я отлично знаю, но мне он без надобности, потому что…
Эмма вытащила из-под пледа диктофон и нажала на него. Прихожая наполнилась голосом хозяйки, который летел из звукозаписывающего устройства:
«— Мне срочно нужен арбутус. Сию секунду. Глаза ломит. Можете купить?
— Арбутус?
— Глаза ломит, прямо жжет».
Морщинистая рука, похожая на куриную лапку, выключила аппарат.
— И что я хотела получить? Альбуцид?
— Арбутус, — вздохнула я.
— Но вы притащили альбуцид.
— Верно, — признала я свою ошибку.
— Почему?
— Ну… я подумала, — забормотала я, — э…
— Не тушуйтесь, ангел мой, — засмеялась хозяйка пентхауса, — не конфузьтесь. Ладно, облегчу ваши страдания. Вы решили, что бабуля, рассекающая в коляске, выжила из ума, ей нужен альбуцид. И поспешили в аптеку. Но в какую?
Я воспряла духом.
— В ларек в торговом центре. Вы сами меня туда направили.
— Ан нет, — отрезала Крамова и снова включила диктофон.
«Арбутус найдете в аптеке в супермаркете. Доступно вам объяснила?
— Да. Я все поняла».
Эмма ткнула пальцем в кнопку.
— Вы сказали «да» и поскакали к метро. Вывод: или вы не умны, или считаете меня дурой, а себя весьма разумной особой.
Я растерялась.
— Я пошла в торговый центр и…
— А вам велели в супермаркет, — повысила голос хозяйка. — Считаете, что магазин с продуктами и скопище лавок со шмотками — одно и то же?
— Нет, — ответила я, чувствуя себя полнейшей идиоткой. — Извините, я решила, что вы перепутали название глазных капель. В торговых центрах всегда есть супермаркеты, а там аптеки.
