Она спрашивала себя, так ли прост ее выбор: жить и дальше своей жизнью или предпочесть ей совершенно иную. А еще – должен ли первый шаг к свободе быть самым большим.
Рори постучал в дверь, нарушив тишину прохладного раннего утра, и, казалось, был разочарован, обнаружив, что на этот раз Джоан ему не солгала.
– Я думал, меня пригласят на завтрак, – пожаловался Рори, когда они шли по улице. Джоан взглянула на него покрасневшими от бессонницы глазами и пропустила момент, чтобы ответить. Тишина, повисшая между ними, была тяжелой и напряженной, но Джоан слишком устала, чтобы ее нарушать. – Джоан, мы едем домой, – сказал наконец Рори. – В пятницу в Маскат прибудет пароход, идущий в Аден, а оттуда мы полетим в Каир самолетом Аденских авиалиний
[130]. Роберт все устроил.
Рори ждал ответа, но Джоан хранила молчание. Она точно знала, что не сядет на пароход, отходящий в Аден, как знала и то, что не проведет новогоднюю ночь в валлийском коттедже с родителями Рори. При мысли, какие это будет иметь последствия, ее пронизала дрожь. Она размышляла, не заявить ли ей Рори: «Я застала тебя с Даниэлем. И видела, как ты его целовал». Повернуться к нему и выложить: «Я все знаю». Сказать: «Ты лгал мне многие годы».
– Ну? Ты не собираешься ничего сказать? Лично я больше не могу здесь находиться, – проговорил он. – Это место не оправдало моих ожиданий. Здесь нет ничего, кроме безводных скал. – Он прищурился и посмотрел вверх, как будто даже небо его в некотором роде разочаровало. – Мы сделали то, что собирались. Повидали и Дэна, и Гибсонов. Ты познакомилась с Мод Викери. Собственно, практически ушла к ней жить. И на свой риск слетала в пустыню в нарушение всех правил. Ты должна быть счастлива.
Он засунул руки в карманы с наигранной беззаботностью, в которую Джоан не поверила. Она видела притворство, но не стала его разоблачать, и они прошли остаток пути до представительства молча.
Придя туда, Рори устроил небольшой спектакль, без конца задавая вопросы, касающиеся упаковки вещей, неоднократно упоминая, что они в последний раз делают здесь то или это, и перечисляя дела, которые ждут их после возвращения в Англию. Джоан невнятно хмыкала в ответ и слегка улыбнулась, когда Мэриан сказала, как сильно будет по ним скучать, хотя в правдивости ее слов нимало не усомнилась. Джоан отвлекали мысли о грандиозности задуманного и мучил страх, что ей этого не осилить. Что в решающую минуту мужество ей изменит.
– Твоя мать и я никогда не были близкими подругами, – сказала Мэриан вечером после джина с тоником и вина. Она говорила задушевно и мягко, немного невнятно из-за выпитого алкоголя. – Но передай ей мои наилучшие пожелания. Полагаю, без мужа она должна чувствовать себя потерянной. Опустошенной. И я ее прекрасно понимаю. Он был движущей силой, путеводителем в ее жизни, не так ли? И не только в ее.
– Полагаю, что так. Причем мы все хотели идти, куда он вел.
– Конечно. Твои мать и отец ведь были очень счастливы вместе?
– Да, очень.
Мэриан отставила бокал и наклонилась к Джоан.
– Мы были у них в гостях незадолго до того, как они поженились, – произнесла она еще более тихим голосом, хотя Рори и Роберт вышли на галерею. – Помнится, твою мать одолевали те же сомнения, которые, как я подозреваю, мучат и тебя, дорогая Джоан.
– Да, – неуверенно произнесла Джоан. Ей казалось, что ее сомнения оставались незамеченными в течение двух недель, прошедших после обеда в Бейт-аль-Фаладже, но Мэриан имела способность видеть вещи, не лежащие на поверхности. И все-таки Джоан не хотелось обсуждать с ней тему своего замужества. – Ну, говорят, нервозность перед свадьбой вполне естественна, – уклончиво ответила Джоан, пожимая плечами.
Мэриан протянула руку и взяла ее за локоть, привлекая внимание.
– Те же самые сомнения, – повторила она многозначительно. Джоан уставилась на нее. Убедившись, что Джоан слушает, Мэриан отпустила локоть девушки и смущенно его погладила. – Да. Я помню, как мы ходили по магазинам, Олив и я, когда твой отец отправился на выходные в поход с его другом… Как его звали? Джеймс? Джим?
– Джон.
– Да. Он самый. Джон Дентон. Кажется, так, да? Ну так вот… Твоя мать места себе не находила все время, пока твой отец был в отъезде. Думаю, она больше всего боялась, что он откажется от свадьбы. Твой отец, я имею в виду. Он, правда, всегда был таким честным парнем. Но ты знаешь, как это бывает. Ей в нем настолько многое нравилось, что в конце концов она решила: лучше заполучить его таким, какой он есть, чем упустить подобное сокровище. Возможно, она в конце концов сама ему это сказала. Чего не знаю, того не знаю. Но дело со свадьбой, конечно, сдвинулось с мертвой точки. – Мэриан откинулась на спинку кресла и сделала большой глоток джина с тоником, а Джоан уставилась в свой бокал, пытаясь вникнуть в смысл того, что услышала. Но как она ни старалась, суть ускользала от нее. – Я всегда считала, что лучше не делать ничего поспешного и необдуманного, – заключила Мэриан и посмотрела в сторону, словно потеряв интерес к разговору.
– Да. И я придерживаюсь того же мнения, – проговорила озадаченная Джоан.
Мэриан не могла знать. Как она догадалась? Неужто это настолько бросалось в глаза? Или слепой была только Джоан? Ей так не казалось. Она отправилась спать, все еще размышляя над сказанным. Девушка буквально валилась с ног от усталости, но, улегшись в кровать, спала беспокойно, урывками. Ей снилось, что она бредет в темноте, ожидая, что вот-вот споткнется и упадет.
Проснувшись, она вспомнила о друге отца, Джоне Дентоне, о котором не думала многие годы. Тот был коммивояжером и продавал запчасти для пылесосов. Когда она была маленькой, он каждые несколько месяцев заезжал в гости по пути в какой-нибудь город и ужинал с ними. Отец и его товарищ обычно засиживались допоздна, разговаривали и смеялись. В такие вечера отец бывал в особенном ударе, так что Джоан даже начинала ревновать, хотя любила Джона, и отказывалась ложиться спать, боясь что-нибудь пропустить. Она пыталась вспомнить, видела ли Джона на похоронах отца, но тот день плохо запечатлелся в ее памяти. Она оцепенела и отупела от горя. Заполучить его таким, какой он есть. Джоан так и этак складывала слова Мэриан, словно головоломку, и несколько раз ей казалось, что она близка к разгадке, но та никак ей не давалась. Это было похоже на попытку разглядеть что-то в запотевшем зеркале, но общий смысл слов Мэриан был ясен: брак может быть удачным, даже если приходится на что-то закрыть глаза. Джоан долго над этим раздумывала и в итоге пришла к выводу, что это правило едва ли можно считать универсальным.
Однако зерно сомнений было посеяно. Настало утро того дня, когда Салим собирался покинуть Маскат. Джоан выдумала прощальный ужин с Мод, чтобы объяснить свой уход на ночь глядя. Она хотела, чтобы ее не хватились до самого утра. Девушка предвкушала длинную одинокую ночь, которую проведет в окрестностях города, если в итоге все-таки не решится уйти с Салимом. Если сядет на пароход, идущий в Аден, полетит обратно в Англию и вернется в дом своего детства в Бедфорде. Если выйдет за Рори и переедет в купленный ими домик рядом с вокзалом. Она представила себе их детей. Представила рождественский ланч с Хиббертсами. Она рисовала себе то, чего с таким нетерпением ждала до приезда в Оман, и удивлялась чувству, которое все это теперь в ней рождало, – щемящему ощущению слабости, которое решивший бодрствовать человек испытывает, когда засыпает, вопреки своему желанию. Ближе к вечеру она сочинила записку – для Роберта, Мэриан и Рори, но в основном для Рори – и оставила ее в своей комнате, в не слишком заметном месте, чтобы та не попалась на глаза, случись кому-то бросить мимолетный взгляд из коридора. Но ее непременно нашли бы при более тщательном осмотре. В ней говорилось: «Простите, что я вас оставила. Простите за то, что будете волноваться. Не нужно этого делать. Я в надежных руках и уверена, что мы увидимся снова». Она спросила себя, является ли правдой хотя бы одно слово из написанного. И еще – не порвет ли она записку и не примется ли укладывать вещи в чемодан, давясь трусливыми слезами.
