– Конечно, – подтвердила Мод. – Я никогда бы не причинила вред этому мальчику. На самом деле, если бы я не вмешалась, они, скорей всего, погибли бы под пулями, поднимаясь по той расщелине. Я просто… хотела напугать Натаниэля. Понимаете? Я хотела заставить его почувствовать хоть толику того, что он заставил пережить меня…
– Я не могу поверить в то, как он поступил с вами, мисс Викери. Не могу поверить, что он вас так предал, – сказала Джоан.
Мод недовольно фыркнула и вздохнула:
– Вот и я тогда не могла в это поверить. Но теперь я лучше разбираюсь в людях. Некоторые, когда им помогаешь, а в особенности когда их спасаешь, терпеть не могут быть обязанными. Это порождает в них ярость, какое-то безумие, и дело кончается тем, что они начинают вас ненавидеть.
– Но вы позволили ему победить, мисс Викери, – непонимающе пробормотала Джоан. – В тот момент, когда все случилось, и в первые несколько лет после этого вы еще могли изменить ход вещей, но позволили ему победить. Я не понимаю, почему вы так поступили.
Мод сделала глубокий вдох и покачала головой:
– Мне бы никто не поверил. Он перечертил мою карту, переписал мой журнал своим почерком. И он был мужчиной. В те времена люди понятия не имели, на что способна женщина.
– К вам могли бы прислушаться, пригрози вы устроить скандал. У вас были репутация и доброе имя семьи…
– И незаконнорожденный ребенок. Возможно, такие вещи легко сходят с рук в пятидесятые, но тогда это было настоящей катастрофой.
– Нет, – призналась Джоан. – И сейчас за вашей спиной начались бы пересуды. Но не только в этом вы позволили ему победить. Я думала, вы сами решили поселиться здесь, сделать это место вторым домом. Но у вас не было выбора. Верно? Вы удалились в ссылку. Вы позволили Натаниэлю выслать вас из вашей собственной жизни. Даже если бы вам пришлось ждать, пока Салим достаточно подрастет, чтобы оставаться под присмотром друзей или няни… того же Абдуллы… В общем, вы могли и дальше путешествовать, заниматься исследованиями, писать книги. Вы могли продолжать жить. Но вы позволили ему победить, Мод. Победить во всех смыслах.
Она покачала головой. Мод повернулась к девушке и взглянула на нее усталыми, полными боли глазами.
– Да, – тихо произнесла она. – Да. Он забрал у меня сердце. Вынул его из моей груди. – Она вытерла лицо и высморкалась. – По крайней мере, люди теперь узнают. Вы постараетесь, чтобы они узнали, не так ли, Джоан?
– Да, обещаю. Но… – Она замолчала, силясь подыскать слова. Она едва не брякнула того, на чем настаивал Натаниэль. Что теперь все это уже не имеет значения. Какое-то время они сидели молча, а потом Джоан взяла руку Мод и пожала ее. – Этот дикий план, который вы придумали, чтобы вызвать Натаниэля сюда к вам… Зачем было ждать до нынешней поры, когда исправлять случившееся стало слишком поздно? Зачем было ждать так долго? Ведь теперь вы больше не можете путешествовать, жизнь прошла, и люди забыли о вас…
– Потому… – проговорила Мод, поворачиваясь к окну и разглядывая что-то на горизонте, – потому что мне представился случай. Мой первый шанс, и он же единственный. Вы явились, найдя меня, Джоан, и дали мне его. И вы даже не осознавали этого, милая девочка.
Когда Мод начала дремать, Джоан помогла Абдулле поднять ее и уложить на кровать.
– Ты будешь с ней? В Англии, я имею в виду? – прошептала Джоан старику, когда они остались с глазу на глаз.
Абдулла кивнул:
– Куда бы ни поехала госпожа, я буду всегда рядом с ней.
– И я там тоже буду с вами, конечно. По крайней мере, вначале. Помогу всем, чем смогу.
Абдулла снова кивнул, и, когда он закрывал за ней дверь, на его лице появилось загадочное выражение, слегка напоминающее улыбку.
Джоан спустилась к набережной и села на выступ стены напротив таможни, где ждали отправки дрова, кипы сушеной рыбы и тюки с финиками. Берег, пропахший рыбой и водорослями, казалось, дымился от дневного жара. У воды бегали туда и сюда маленькие крабы, бездомная собака каталась по песку. Джоан вспомнила о Мод Викери и поняла, что, заставив Натаниэля приехать в Маскат и рассказать правду, та снова потеряла все – и страну, которая стала ее домом, и возможность увидеть сына. Как Джоан ни пыталась, она не могла решить, стоит ли этого правда и не дала ли Мод, сама того не желая, Натаниэлю шанс вновь разрушить ее жизнь. Джоан охватило смутное чувство печали, и через некоторое время девушка поняла его причину: она не могла ничего изменить. Ход жизни Мод Викери отныне был предначертан, и ей оставалось лишь следовать по заданному пути. Она более не была первопроходцем.
Наступил Новый год. Натаниэль вышел из своей комнаты и спустился вниз, когда его сын прибыл в представительство. Сердце Джоан сжалось, когда вошел Чарли, одетый в строгую тропическую форму. Он был чисто выбрит, и его выцветшие на солнце волосы были зачесаны назад с невиданной тщательностью. Привел себя в порядок ради встречи с отцом, поняла она и почувствовала, что улыбается. Порез на лбу был заклеен тремя маленькими полосками пластыря, синяк вокруг него расплылся и захватывал левый глаз. В остальном он был невредим. Джоан почувствовала, как кровь стучит у нее в висках, хотя вела себя спокойно и радовалась, что никто не может заметить ее волнения. Девушка решила, что причиной является чувство облегчения. Но к нему примешивалось и что-то еще. Радость, что он благополучно вернулся и что ее молчание не причинило ни ему, ни его людям никакого вреда. Ей не хотелось думать, во что превратилась бы ее жизнь, если бы все прошло не так гладко – если бы Мод выполнила свою угрозу. Тогда Джоан до конца дней думала бы, что кровь сасовцев на ее руках. Девушка поняла, как в один миг можно принять неверное решение, сделать ошибку, которая навсегда изменит твою жизнь. Она пыталась поступать правильно, однако ее не оставляло чувство, что ей крупно повезло.
Обнимая сына, Натаниэль плакал, никого не стесняясь.
– Экая неприятность, – проговорил он, и Джоан не могла сказать, что он имел в виду, рану на голове Чарли или все случившееся в целом. – Я сожалею, мой мальчик. Кажется, из-за меня ты попал в переплет.
– Чушь! – усмехнулся Чарли. – Я влип сам. Пошел прямо им в руки. Но ничего страшного не случилось.
– Я не так в этом уверен, – покачал головой Натаниэль.
Чарли начал говорить что-то еще, но остановился, и его улыбка слегка поблекла.
– Приглашаю всех на галерею, – проговорила Мэриан, разряжая обстановку. – Там нас ожидает холодный кофе или что покрепче, если кто пожелает. Лично я бы не отказалась.
Чарли с отцом долго беседовали вполголоса, склонившись головами друг к другу. Джоан подмечала все черты сходства между ними, начиная с характерных поз и жестов и заканчивая шириной лба и разрезом глаз. Она сомневалась, что Чарли вообще взял что-то от матери, за исключением светлых волос. А приглядевшись, девушка увидела и некоторое сходство с Салимом, неярко выраженное, но все же имеющее место: форма подбородка, узкая переносица, широкие плечи. Джоан не смела никого спрашивать, есть ли новости о Салиме, а потому ей не терпелось узнать о нем что-нибудь от Чарли. А кроме того, она знала, что Натаниэль обращался к Сингеру и Берк-Бромли, прося послать каким-нибудь способом весточку в горы для человека, с которым они сражались, – для его сына.
