– Тогда расскажи им. – Мод вцепилась в подлокотники кресла, и ее пальцы напомнили ястребиные когти. – Расскажи, или свершится братоубийство.
– Что? Что свершится?
Старик непонимающе покачал головой, но Джоан почувствовала, как у нее в голове все встало на свое место.
– Салим – сын мистера Эллиота, правда, Мод? Он брат Чарли, – торопливо проговорила она.
– Да. У меня родился от тебя сын, Натан. После того, как ты оставил меня умирать в пустыне.
– Я не… О нет… Этого не может быть, – проговорил он упрямо.
– Не может? – Мод наклонилась вперед, пронизывая его взглядом. – Посмотри мне в глаза и скажи, может это быть или нет? – На лице старой женщины одно выражение сменялось другим, выдавая бурю охвативших ее чувств.
Натаниэль молчал. Он словно съежился и смотрел в пол.
– Мисс Викери, – произнесла Джоан тихо и осторожно, – а знает ли Салим, что держит в заложниках брата? Знает ли он?
– Конечно нет, – едко ответила Мод. – Я никогда не говорила ему о тебе, Натаниэль. Я сказала, что у меня был муж, который умер. Ты для нашего сына никто.
– О, вы должны ему сказать! Скрывать подобное плохо… это нечестно! – воскликнула Джоан.
– Вы здесь лишь для того, чтобы смотреть и слушать, и это все, ради чего вас пригласили, Джоан, – проговорила Мод, все еще не спуская глаз с Натаниэля.
Джоан повернулась к полковнику Сингеру:
– Кто-то должен открыть ему глаза! Салим никогда не причинит вреда своему брату. Я в этом уверена! Вы должны послать к нему гонца. Я смогу без помех подняться в горы. Мне для этого нужен только никаб. Пожалуйста, вы должны…
– Хватит, Джоан! Ему не нужно этого знать, – оборвала ее Мод.
– Я скорей отправлюсь в горы, одетый в пижаму, чем отпущу туда вас, мисс Сибрук! – проговорил полковник Сингер возмущенно. – Никто никуда не пойдет.
– У меня есть еще один сын? – спросил Натаниэль прерывающимся голосом.
На его глазах выступили слезы, но, увидев их, Мод лишь сильнее ожесточилась.
– И он скоро останется твоим единственным, если ты не сделаешь, как я велю.
– Ты хочешь услышать мой рассказ… но о чем именно?
– Мне нужна правда. Я хочу, чтобы ты рассказал правду. Поведай им, кто первым пересек пустыню Руб-эль-Хали в тысяча девятьсот девятом году.
Воцарилось долгое молчание. Джоан и Роберт обменялись взглядами, в которых сквозила беспомощность, а полковник Сингер скрестил руки, пристально рассматривая Натаниэля Эллиота. Нетерпение Берк-Бромли, командира Чарли, выдавала барабанная дробь, выбиваемая пальцами на коленях. Натаниэль Эллиот откашлялся еще раз и поднял взгляд. Щеки его пылали, но глаза оставались спокойными.
– Ну хорошо. Я полагаю, это не имеет большого значения. Во всяком случае, безопасность Чарли гораздо важней. Да, ты была первой, Мод. Ты пересекла пустыню раньше меня. Я… я всех обманул.
Мод закрыла глаза, плотно сжав веки, и сделала долгий, медленный вдох.
– Не смей заявлять, что это не имеет значения. Ведь ты разрушил мою жизнь, Натаниэль. Лгал все эти годы. Опубликовал мои записи и карты под своим именем. Опозорил меня, врал мне, оставил меня умирать… Не смей говорить, что все это не имеет значения!
– Я не оставлял тебя умирать! Как ты могла так подумать? Ведь у тебя было все, чтобы продолжить путь после того, как ты вернешься к колодцу…
– Ты забрал с собой нашего проводника Саида. Что, если бы мы не нашли колодца? Что тогда? Ты об этом подумал?
– Да, конечно. Можешь не сомневаться!
– И ты все равно это сделал, – печально проговорила Мод. Она сглотнула, ее глаза заблестели, а потом она опустила взгляд, сняла с пальца кольцо с синим камнем и бросила его в Натаниэля. Перстень ударился в бедро старика, а затем упал к его ногам. – Я освобождаю тебя от обещания жениться на мне, Натан, – промолвила Мод негромко. Старик уставился на кольцо, как будто она бросила в него паука. Он задрожал, и слезы наконец заструились из его глаз. – А теперь говори. Давай. Поведай им все.
И Натаниэль Эллиот принялся рассказывать. О том, как один из его проводников, когда они отдыхали в оазисе у колодца, придумал для Натаниэля план, благодаря которому молодой человек оказался бы первым, пересекшим пустыню, смог бы претендовать на почести и награды, украв у Мод карты, и получил бы фору, в которой они нуждались. О том, как бедуины Мод были подкуплены один за другим – все, за исключением двоих: молодой Убайд отсоветовал обращаться с подобным предложением к Халиду, который остался бы верным Шахин до смерти, а также к его сыну Фатиху. О том, как по прибытии в Маскат он отправил в Лондон телеграмму, объявив о своих успехах, и после этого с легкостью описал свое путешествие, используя журнал и карту Мод. И о том, как никто не задавал ему лишних вопросов.
– Я ждал, что ты будешь преследовать меня, Мод. Я все время ждал, что ты встанешь у меня на пути и начнешь обличать. Но ты этого не сделала… так никогда и не сделала. – Он сокрушенно покачал головой. – Это был безумный, отчаянный, мерзкий поступок, и я всегда ждал, что это не сойдет мне с рук. Почему ты молчала, Мод? – спросил он, взглянув на ее.
Прошлое теперь представлялось ему страшной тенью, парящей за спиной, заставляющей съежиться от страха.
– Неужели это было для тебя так важно, Натан? – спросила она вместо ответа. – Неужто гордость и желание прийти первым для тебя были так важны, что ты мог с легкостью отбросить меня в сторону? Меня, которая любила тебя сильней, чем кто-либо на свете?
– Мне… мне так казалось в то время, – проговорил он печально. – Молодые люди – глупые существа, хотя и кажутся себе мудрецами. Зря я сделал тебе предложение, Мод. Я считал, что твоей любви хватит для нас обоих, но ошибся. Когда ты сказала, что готова поделиться своей победой со мной, я понял, что у нас ничего не выйдет. Я… я никогда бы не сделал того же для тебя, Мод. В тот миг мне стало ясно, что я неблагодарное существо. Я впал в отчаяние. То, что я должен победить, казалось куда важнее всего остального. – Он слегка покачал головой, не вытирая слез, катившихся по его лицу. – Как глупо, – снова произнес он тихо. – Я не должен был просить тебя выйти за меня замуж.
Джоан заметила, как Мод сжалась от этих слов, и поняла, как ей больно их слышать. Было ясно: Мод все еще любит Натаниэля, несмотря на прожитые врозь годы. Джоан могла только догадываться, какую боль это причинит и какую злость вызовет.
– Я молчала, зная, что мне никто не поверит. Я поняла это здесь, в Маскате. Поняла, как будет воспринято мое заявление. Какая-то женщина, полубезумная после долгого пребывания в пустыне, пытающаяся претендовать на победу, которая ей не принадлежит. А потом я узнала, что… ношу под сердцем твоего ребенка. Какой позор для незамужней девушки! Я не могла поехать домой… – Она покачала головой, тяжело дыша. – Я так и не увидела отца. Ты это знаешь. Я даже не приехала на его похороны. А ты на них был?
