Когда она перестала охлопывать себя руками и огляделась, то не поверила тому, что увидела. Халид и Фатих лежали в противоположных концах лагеря и спали глубоким сном. Все верблюды исчезли – за исключением трех истощенных животных из Батины. Натаниэля и других бедуинов с верблюдами и снаряжением нигде не было видно. В стороне лежали на земле какие-то странные плоские предметы. Мод подошла, желая разглядеть, что это такое, и не поверила глазам. Это были бурдюки, один слегка вздутый, и три плоских, из которых недавно вылили воду – земля вокруг них была еще влажной. Растерянная, испуганная, она подошла к Халиду. Он лежал, словно охваченный сном, с рассеченной левой бровью. Разбойники, подумала Мод, не понимая, как она могла проспать схватку. Она упала на колени и трясла Халида, пока тот не очнулся и не поднялся на ноги, морщась и пошатываясь.
– Халид, прости меня. Но ты должен прийти в себя! – произнесла она с мольбой в голосе.
– Что случилось?
Он провел пальцами по лбу и вздрогнул.
– Я не знаю. Не знаю… – Мод задыхалась, не с силах набрать воздуха в легкие. – Наверное, напали разбойники. Но я не понимаю… не понимаю.
Они вместе пошли будить Фатиха, которому тоже досталось. Мод взобралась на ближайшие скалы и осмотрела горизонт, но не увидела ни других бедуинов, ни Натаниэля с ее верблюдами. Ее охватил дикий жгучий страх за Натаниэля, за них всех. Она тряслась с головы до ног.
– Я не понимаю, – сказала она снова, когда спустилась вниз.
Лицо Халида помрачнело. Фатих осматривал землю к востоку от лагеря.
– Нам оставили достаточно воды, чтобы вернуться к колодцу. На четыре дня пути. Ее оставили, чтобы мы отправились назад и наполнили остальные бурдюки прежде, чем продолжим путь. Еще нам оставили еды, чтобы можно было дотянуть до оазиса, но не больше, – проговорил Халид голосом, срывающимся от гнева.
– Что ты говоришь? – спросила Мод. – Кто нам оставил? Мы не можем идти к колодцу! Где остальные?
– Бог проклянет их! – воскликнул Фатих, вернувшийся после своих поисков. – Они уехали в темноте ночи, как воры! Да они воры и есть! И они вылили воду в песок! Это запрещено! Пусть Бог сделает так, чтобы лица их почернели! Если я когда-нибудь снова увижу старого Саида, я перережу ему горло!
– Саид не ушел бы по своей воле. Они, должно быть, его заставили, – заметил Халид.
– Что происходит? – спросила Мод, затаив дыхание, но страшный ответ уже начал доходить до ее сознания. Все имущество беглецов пропало вместе с ними. Участок песка, где Натаниэль спал, был пуст и разровнен его одеялом.
– Видите следы? Они перенесли все пожитки подальше, к тем скалам. Потом отвели туда верблюдов и там навьючили, чтобы мы их не услышали. Они таились, как черти! И они исчезли, как черти!
Фатих был настолько возмущен, что едва выговаривал слова. Слюна так и слетала с его губ. Халид стоял оцепеневший и голодным взглядом смотрел на восток.
– Мы должны вернуться. Я не знаю, где еще можно найти воду. Это знает один Саид. Мы не можем пойти за ними, надеясь на удачу, – проговорил он тихо. – Их следы трудно отыскать на каменистой почве. Саид это учел. Они оставили нам достаточно воды, чтобы вернуться к колодцу и наполнить другие бурдюки, зная, что у нас нет иного выбора.
– Но почему? Почему? – в отчаянии спросила Мод.
Халид ответил ей суровым взглядом.
– Этот человек предал тебя, Шахин, – сказал он. – Я видел большой голод в его глазах, но я не понимал, в чем дело. Теперь я понял. Увы, слишком поздно.
– Нет! Нет, все не так. Наверное, здесь побывали разбойники… их увели!
Халид, ничего не говоря, пристально посмотрел на нее, и его неумолимость заставила Мод взглянуть правде в глаза. Она побежала к своей сумке с вещами и увидела, что та открыта. Заглянув в нее, Мод обнаружила, что карта, компас и журнал исчезли. Тогда она наклонилась вперед и какое-то время не могла вздохнуть. Кровь пульсировала в висках.
Когда наконец Мод смогла выпрямиться, она принялась искать Натаниэля. Тупо, бесцельно, цепляясь за призрачную надежду. Через некоторое время, когда она смирилась с тем, что он ушел, и поняла, что он сделал, с ней случилось нечто вроде припадка. Она перестала выкликать исчезнувшего жениха по имени, перестала его высматривать – покончив тем самым с безумным предположением, будто он может всего лишь прятаться от нее. Она рухнула на землю, не обращая внимания на камни, вонзающиеся в тело, и песок, облепляющий волосы и лицо.
Маскат, 1958 год, декабрь
В течение следующих двадцати четырех часов Джоан оставалось только ждать. По настоянию полковника Сингера ее посадили под домашний арест в представительстве, хотя она слышала, как Роберт в беседе с Сингером настаивал, что Джоан является пешкой в игре, затеянной Мод, не знает ничего полезного и попала в сети к «старухе» без всякого злого умысла. Их разговор состоялся после выяснения отношений Джоан с Робертом, во время которого девушка поклялась, что дело обстоит именно так.
– Как бы то ни было, на долю этой юной леди выпало более чем достаточно приключений. Держите ее под присмотром, мистер Гибсон, – резко заявил полковник.
При этих словах Джоан вспомнила, как она, ополоумевшая от бега и дождя, нашла в вади отряд Чарли и не рассказала ему о Салиме. Она чувствовала себя лгуньей и винила себя, догадываясь, что Салим многое от нее скрыл, не желая ставить в ложное положение. Она прекрасно понимала, что, если как следует разозлить полковника, упомянув о знакомстве с беглым узником Джалали, все обернется гораздо более серьезными неприятностями.
Джоан продолжила подслушивать и узнала, что сасовцы предприняли попытку спасти заложников, но та закончилась полным провалом. Пленники пропали бесследно, а расщелина хорошо простреливалась снайперами. В общем, командование решило, что не остается иного выхода, кроме как выполнить требования Мод. Иначе возникнет риск лишиться значительной группы спецназовцев, прошедших особую подготовку.
– Итак, тебе официально запретили бродить где вздумается, – проговорил Рори, найдя Джоан на галерее. Его глаза были скрыты за солнцезащитными очками, а на губах играла полуулыбка. – Интересно, остановит ли тебя хоть это? Если для тебя вообще существуют преграды.
Он произнес это нарочито веселым тоном, который она приняла за предложение мира.
– Это меня остановит, – пообещала Джоан. – А кроме того, мне теперь уже никуда не нужно идти. Присаживайся, Рори. Я кое о чем хочу тебя расспросить.
Рори придвинул к ней кресло и сел. На нем была свежая рубашка, он побрился, и когда снял очки, стало ясно, что еще и хорошо выспался, – его глаза уже не были такими красными и припухлыми, как прежде.
– Я все равно не вполне понимаю, зачем тебе понадобилось исчезать, – проговорил он.
– Ты имеешь в виду, как я узнала о тебе и Дэне? – спросила Джоан и заметила, как он вздрогнул. – Я видела тебя в его палатке, когда мы ездили в Бейт-аль-Фаладж на обед. Я застала вас целующимися.
