Что за должность такая, приходится то и дело заниматься балеринами и разными танцульками! Того и гляди, сам любителем балета станешь. Власов вздохнул, оставалась надежда, что нынешний император не будет привечать новых Кшесинских, а эту удастся все же спровадить куда-нибудь.
В репетиционном зале звучала музыка. Веселая. Танцевальная, немного отдающая цыганщиной.
Власов осторожно приоткрыл дверь. В зале были всего две балерины, аккомпаниатор и сам Иогансон. Одна из балерин, в юбке, надетой поверх трико, с бубном в руке, действительно танцевала какой-то цыганский танец. Вторая ей аплодировала в такт.
Послышался приказ учителя:
– Еще раз! Выше ногу!
Аккомпаниатор заиграл снова, и Власов замер – так это было красиво! Балерина не дергала туда-сюда юбки, как это делали цыганки в танце, но била в небольшой бубен в движении носком высоко поднятой ноги. Это все в такт музыке, изящно, эффектно, делая повороты и взмахи руками. Власов понятия не имел, как называются разные позы и движения, но, кажется, начал понимать, почему некоторым так нравится балет. Его просто нужно смотреть не из кулис или отрывочно, а внимательно и слушая музыку.
Иогансон снова потребовал:
– Выше ногу!
«Куда уж выше?» – мысленно возразил ему полковник. Оказалось, есть куда, потому что дальше девушка и вовсе поднялась на пуанты левой ноги, а правую то поднимала совсем вверх, подставляя под носок бубен, то опускала, но не на пол, а лишь до колена, чтобы тут же выпрямить. Полковник категорически не понимал, как при этом можно удерживать равновесие.
Когда танец закончился (балерина при этом не упала и не сбилась), Власов, не удержавшись, зааплодировал. Хотелось крикнуть:
– Браво!
В наступившей тишине зала его хлопки показались особенно громкими.
Балерина, которая закончила танец спиной к нему, повернулась, и Власов увидел Матильду Кшесинскую.
Да, танец с бубном танцевала именно она – не обожженная, не изуродованная, напротив, похорошевшая, раскрасневшаяся от усилий, даже выбившиеся из прически локоны не портили впечатление, а лишь усиливали прелесть блестящих глаз.
Впрочем, радостное выражение тут же потухло, но почти сразу сменилось насмешливым.
– Вам действительно понравилось, господин Власов, или это приказ закончить репетицию и отправляться в ваше ведомство?
И он вдруг поддался:
– Если вы мне позволите остаться и посмотреть, то можно продолжить.
Матильда повернулась к Иогансону:
– Позволим?
Тот только пожал плечами.
Она повторяла и повторяла то отдельные движения, то весь танец раз за разом. Власов уже потерял счет повторам, а конца не предвиделось…
Наконец, Иогансон скомандовал:
– Хорошо, теперь все сначала.
Полковник еще раз увидел танец с бубном, поражаясь изяществу исполнения, задорности и игривости балерины. Она дразнила, хотелось встать и присоединиться, причем казалось, что ничего трудного нет, так легко порхать может каждый. Если бы он не видел, сколько времени отрабатывались малейшие нюансы движения рук, повороты головы, покачивание плечами, ни за что не поверил, что это вообще не родилось прямо сейчас, спонтанно, из-за хорошей музыки.
– Молодец! Уже лучше. Прорепетируй еще дома, завтра поработаем над деталями.
Едва Власов набрал воздуха в легкие, чтобы наорать на безжалостного учителя, как услышал покорное:
– Христиан Петрович, я сегодня плохо работала, пока дыхания не хватает. Но это скоро пройдет.
– Я знаю. Тебя ждут, Маля.
Кажется, только теперь Матильда вспомнила о сидевшем в сторонке Власове. Подошла, устало присела рядом на стул, наклонилась поправить ленту пуанты:
– Зачем я вам теперь?
Он многое хотел сказать, пригрозить, испугать, застращать… Но увидел, как она работает, и ничего этого не смог. Неожиданно для себя вдруг поинтересовался:
– Как вы смогли выжить в том пожаре?
Матильда вскинула голову, глаза сузились:
– Каком пожаре? Откуда вам, господин Власов, известно о пожаре? Не вы ли его и устроили?
Ого! Она не собиралась сдаваться, легкая и воздушная балерина вполне способна разбить нос еще раз!
– Я полковник.
Она пожала плечами, сдув прядку волос со лба:
– Да хоть генерал!
Власов рассмеялся:
– Что это вы такое танцевали? – руки полковника изобразили нечто похожее на удар в бубен.
– Эсмеральду.
Власов поднялся, поправил китель и направился к двери, бросив на ходу:
– Можете танцевать и дальше, но только в дни, когда императорская семья не бывает в театре.
Сзади послышалось:
– Это мы еще посмотрим!
Следом удар бубна и… Матильда начала танец снова. Аккомпаниатор подыграл.
Власов шел по коридору, смеясь и напевая:
– Та-а-ра-а-там! Тара-тара-тара-там, тара-там!.. Тьфу ты, прицепилось! Та-ра…
Да, пожалуй, это выход – ничего не запрещать, но не пускать на сцену в присутствии императора и императрицы. И служебные обязанности будут выполнены, и совесть чиста. Почти чиста…
Он отдал распоряжение следить за Кшесинской круглосуточно, чтобы и приближаться не смела туда, где может оказаться государь, а Ивану Карловичу приказал если и вернуть ее на сцену, то спектакли ставить по средам, в этот день Его Величество занят другими делами.
– А что это за «Эсмеральда»?
Директор внезапному интересу полковника к балету удивился, но объяснил, что это балет, который Мариус Иванович Петипа ставил лет десять назад в расчете на Цукки.
– А Кшесинская?
Неужели Матильда просила у него разрешения танцевать Эсмеральду? Была у нее такая мечта – заставить Петипа возродить спектакль и самой исполнить роль, но великий француз отказал, заявив, что Матильда еще не готова, мало страдала. Небось решила, что теперь достаточно, и попросила содействия у Власова?
Нашла у кого просить. Иван Карлович незаметно вздохнул: даже самые умные женщины глупы!
– Матильда Феликсовна хотела бы станцевать…
– Она репетирует. Я видел.
– Да?! – обрадовался директор. – Значит, ожила. Я боялся, что она все бросит. Знаете, талант и упорство… Кшесинская будет величайшей балериной, обязательно станет примой-ассолютой, как Леньяни…
Зря Иван Карлович так радовался перед Власовым, тот отрицательно покачал головой:
– Пусть репетирует что угодно, но танцевать будет только в те дни, когда императора нет в театре. Даже если Его Величество вдруг неожиданно приедет, вы спешно замените Кшесинскую кем-то другим. Вы меня поняли? Хоть дворником, но замените. Иначе она не будет танцевать, а вы – руководить.
