Я отвернулся, взял новую раковину и нож.
– Оставьте. Это снова мое проклятие. Эта синюха, она, часом, не дальняя родня Предвечному? Оба выглядят скверно и воняют. Блин! Я вскрою раковину. Если это опять синюха, дела наши плохи. Нет! Вскройте лучше вы.
– Никак не возьму в толк, почему ты все время поминаешь блины, сынок…
Франног вскрыл раковину, затем, по моему настоянию, еще одну. Ковырялся он долго, порезал палец, и дальше эстафету перехватил я. С маниакальным упорством и педантичностью я вскрыл оставшихся моллюсков в надежде, что среди них затесалась хоть одна устрица. Но уповал зря и лишь загадил весь плот дурно пахнущим соком, который выливался из раковин.
Держа в руках последнего распечатанного моллюска, я с кривой усмешкой взглянул на мудреца:
– Ну, наконец-то вам представился случай закалить ваш аскетизм. Эрт шэрг! А мне, так сказать, остается приобщиться к нему на подневольных началах. Как думаете, сгодится эта дрянь на наживку?
Франног уныло покачал головой:
– Скорее, распугает всю рыбу в округе, сынок.
* * *
– О да, Вандора чопорная, как и полагается принцессе. Чопорная на виду, когда нужно соответствовать званию. В постели же от ее чопорности не остается и следа! Она предается страсти самозабвенно… Представьте только: она обучила меня новой любовной позе…
Мудрец с интересом вперил в меня взгляд:
– А что, их много… этих поз?
– Да, старый вы аскет! Их не одна и не две, а примерно за сотню! А еще она говорила, что меня перевоспитает. Понимаете, в чем проблема: она постоянно хочет быть правой. Да, не скрою, у нее достаточно ума, чтобы принимать верные решения, да еще эта дурацкая женская интуиция… чтоб ее в коромысло… Мы были вместе две недели, и уже на второй день у нас начались споры и конфликты. И… говорю вам как человек, скованный с вами кваэром – потом выходило, что она была права. Порой у меня возникало ощущение, что я ем, сплю, моюсь и занимаюсь сексом с инопланетянкой.
– С кем, сынок?
– С существом из другой вселенной. С женщиной. А еще эта ее болтовня… что мое сердце в ее руках, что я, мол, сужден ей в мужья и тоже стану принцем… Она, дескать, немного ведьма и так видит. Тьфу ты. В общем, через две недели, аккурат перед тем, как Тендал вернулся ко двору Барнаха от Крочо, я втихую свалил. Дал взятку придворному медику, и тот послал меня в горы Абнего собирать целебные травы. Мне передавали, что Вандора была в истерике и все такое… Она ведь думала, что я поплыву вместе с ней в Фалгонар. Точнее, нет: она так видела. Дескать, мы плывем в Фалгонар на какой-то лодчонке, с нами ее братец и еще пара человек… Бабьи романтические фантазии…
К полудню жажда стала нестерпимой. Я, оседлав обломок мачты и накрывшись халатом мудреца, продолжал упрямо грести под палящим оранжевым солнцем. Поверхность моря была гладкая и блестящая, как зеркало. Иногда, отдыхая, я наблюдал в ней свое отражение: широкая физиономия моя окончательно обгорела, стала медно-красной и забавным образом контрастировала с песочными волосами и черной жесткой щетиной, особенно густо покрывавшей тяжелый подбородок.
Мы трепались с мудрецом, чтобы скрасить томительные часы плавания. О чем говорят мужчины (даже вышедшие в тираж или никогда не пробовавшие этот самый тираж на вкус) между собой? Разумеется, о бабах. Как-то так вышло, что именно о них зашла речь. И снова разговор коснулся Вандоры.
– И все же… прошло больше семи месяцев… Но ты ее не забыл.
– Не забыл, Франног. Скажу со всей душевной прямотой. Но не знаю, что я в ней нашел. Может, родинку на правой ягодице.
– Хм…
– Я делал ей массаж ног! Она единственная женщина, которой я делал массаж ног! Вы понимаете, мудрец? Не знаю, что я в ней нашел. Она скандальна, как все принцессы. Очень тяжелый человек во всех смыслах. Принцессы привыкли хорошо кушать, и она не исключение… Не полная, но и далеко не тростинка. На чемпионате по переносу жен я спинку сорву.
– И все же ты ее не забыл.
– Да прекратите вы талдычить одно и то же!
– Но ведь не забыл, верно?
– Ну, положим. Вы ее не видели, она ведь не ездила ко двору Крочо с братцем Тендалом, а со мной кувыркалась… Не видели, но я ее опишу. Не шибкая красавица, зубы немножко вперед, похожа на белочку с сердитым взглядом, длинные рыжие волосы, наметившийся животик, маленькая грудь, широкие бедра, ростом мне по грудь. В общем, далека от идеала.
– Красота в глазах смотрящего, сынок.
Я застонал:
– Ох, Франног, ну зачем вы меня грузите?
Старый аскет непонимающе приподнял брови:
– Чем я тебя гружу?
Черт, в какой раз забываю, что местные не понимают земные идиомы.
– Блин… забудьте! Она скандальная сановная особа. Скандалит. Всегда хочет быть правой.
– Есть положительные моменты?
– Попа… большая и такая… ухватистая. В этом есть известная прелесть, когда лишаешь Вандору исподнего.
– Хм-м-м…. Еще?
– У нее ум – как бритва.
– Уже лучше. Еще?
– В постели богиня.
– Хм-м-м. А душевные качества?
– Резкая, как п… палка. Способна на верность, хотя переспала, по ее же словам, с более чем тысячей мужчин. У принцесс такое случается. Но способна… Не спрашивайте, откуда знаю. У нее характер – кремень. Если уж что решила… А решила она меня захомутать. А еще она подарила мне мужские духи.
Франног молчал некоторое время. Затем сказал – осторожно подбирая слова:
– Сынок… Насчет духов – пусть это останется между нами… А если хорошенько подумать над тайными мотивами твоего поведения, то может оказаться, что ты вовсе не сбежал из Селистии, ты просто решил переселиться в Фалгонар, втайне надеясь, что встретишь там Вандору. А все твои действия в Селистии против самого себя – когда ты обрюхатил, прости мне сей вульгаризм, жену герцога, были направлены против самого себя, собственной трусости и эгоизма. Не в силах сломить их сознательно, ты прибег к радикальному средству… Понимаешь? А то, что ты сбежал от Вандоры, это вовсе не опасение потерять вольную жизнь, вступив в брак… Не-е-ет. Ты боялся, что не сможешь ей соответствовать. По многим причинам. Она ведь… ты чувствовал, что она много лучше тебя… Как человек.
Откуда ты, старый хрыч, знаешь о психоанализе? И почему я не хочу тебя слушать?
– Все это чушь, Франног, чушь и ерунда.
Мудрец вздохнул.
– Любовь. Любовь должна заполнять тебя до краев. Но пока, я зрю, она не наполняет тебя и наполовину… Но это ничего, ничего… Ты уже меняешься… тут, на море, ты прошел и еще пройдешь испытания, кои изменят твою духовную сущность.
Я фыркнул:
– Вы говорите, как какой-нибудь… бог.
